|
Алкотрешевый
сериал
«До-ли-на
чуд-на-я до-ли-на-а…» - запел мобильник голосом
мистера Кредо.
На дисплее его (мобильника) замигало: «Колян звонит». - Алё! - Серый, привет! – сказала мобила голосом Коляна. - Привет, Колян! Куда пропал? - Да, понимаешь, тут история вышла… - голос Коляна приобрёл вселенскую грусть, что особого оптимизма не внушало. Приятель мой Колян, как говорят специалисты-криминологи, был виктимен. То есть с завидной регулярностью попадал в ситуации, кратко и емко именуемые словом «пиздец». То его приложили по «кукушке» (голове) и спиздили золотые цепь и браслет, пока он находился в астрале. То «ушёл» дорогой мобильник, и мне стоило немалых трудов вычислить его местонахождение, а потом и повязать ворюгу. Все беды Коляна, как это нетрудно объяснить, происходили от кабака с милым женским названием «Евгения». Там он подвисал регулярно, приглашал и меня, но я благоразумно отказывался, ссылаясь на полный дефолт в кошельке. В этом гадючнике то кто-то давал Коляну пизды, то сам Колян мудохал кого-нибудь. - «Евгения»? – задал наводящий вопрос я. - Ага… Понимаешь, позавчера там сидел, встал, и то ли какая-то блядина на пол беспалева наблевала, то ли бухло пролила, короче, упал я… Можно даже сказать, наебнулся, потому как сломал ногу, да затылком приложился об угол стола и вырубился, а в это время официантка шла, и горячий хаш мне на ебало выплеснула, и руки тоже ошпарены… - трагически закончил Колян. Несмотря на драматичность ситуации, я стал медленно сползать со стула. Еле удержавшись на нём, я взял себя в руки, и, стараясь не хрюкать в трубку, спросил: -А как же ты номер-то набирал? - Голосовой набор, хуле… Ты там у меня как «Сволочь» забит… Пауза. Колян понял, что спизднул лишнее. Но я не обиделся: - Ты сейчас где? - В «травме», в Первой градской… - Колян, тебе чего привезти? Апельсинов-яблок-минаралки? - Не-а… Это уже отец с братаном притащили. - А чего тогда? - Понимаешь, ебаться хочу! – поделился насущной проблемой Колян. – Очень! - Дык какую-нить медсестричку бы развёл для удовлетворения своих низменных инстинктов! - Понимаешь, - голос Коляна был полон неподдельного трагизма. – Здесь они ста-ры-е! И страшные, как моя жизнь! Одна, правда, ничего, но как стал к ней подкатывать, она мне так укол поставила – до сих пор жопа болит! - Дро… мастурбировать не пробовал? - Дык говорю же, руки-то ошпарены! - Мдаааа… Ситуация! - Серый! – умоляюще так. – А привези мне искусственную пизду, а? - Чегоооооооооооооо? - Ну, знаешь, такие… В сексшопах продаются… - Представь себе, не знаю! Как честный офицер милиции, развратом с резиновыми изделиями не занимаюсь! Ладно, не ссы, чего-нибудь придумаем! Покеда! * * * И я задумался. В магазинах разврата и вправду бывать не доводилось. Открыл блокнот и стал набирать заветные телефоны проверенных боевых подруг. Но, вероятно, в этот день пробежал заяц несудьбы: к одной подруге «прискакала красная кавалерия», другая нежила своё тело под ласковыми лучами анталийского солнца, третья скоропостижно вышла замуж, четвёртая просто послала на хуй. Пришлось звонить корешку-феэсбешнику, тоже Серёге, которого для ясности буду называть Серега-2. Серёга-2 обладал двумя громадными достоинствами: мог выжрать немерянное количество спиртного, а также уболтать кого угодно, хоть Бен Ладена стучать в пользу «Моссада». К недостаткам можно было отнести отсутствие одного глаза, который он, по его словам, потерял в результате попадания вражеского осколка в Чечне, а по моим, более достоверным и заслуживающим доверия сведениям - в результате атаки вражеского куста, когда ночью ломился через заросли в магазин за очередной порцией алкоголесодержащих жидкостей. - Здорово, подполковник! – рявкнул я, услышав в трубке знакомый басок. - Здоровей видали! - Серый, дело есть! - Излагай! - Словом, Колян звонил, проблема у него, причём сексуального характера… - То есть? - Понимаешь, в больнице лежит, в плане удовлетворения либидо – полный штиль, короче, требует ему пизду искусственную притаранить! Пауза. - Охуеть! - Охуеть-то охуеть, но товарища спасать надо! Ещё более длинная пауза. - Хорошо, через час у метро. Хоп? - Хоп. * * * К месту встречи мы подошли практически одновременно, каждый с бутылкой пива. - И хуле делать? – озвучил повестку дня Серёга-2. - Это я тебя спрашиваю, что делать? - Йоптыть, да во же сексшоп стоит! - ткнул в один из павильонов возле метро Серёга-2. Допили пиво. Тонус улучшился, решимость тоже, поэтому мы бодро потопали в направлении блядского магазинчика. Не менее решительно я рванул на себя дверь, лёгким подсрачником запихнув туда Серёгу-2… А там… Глаза разбежались! Такого обилия продукции секс–индустрии, признаюсь, не могла представить моя буйная, шопиздец, эротическая фантазия. Искусственные половые члены всевозможных расцветок и размеров вызывали комплекс неполноценности у меня, обладающего среднестатистическим половым хуем. Всевозможные вагины как будто улыбались глумливо. Надувные тётки похотливо разевали рыбьи рты, тараща удивлённые глаза. Меховые наручники, всякие шарики-ролики, духи с феромонами – всё на потребу ебливому человечеству! Честно говоря, я покраснел, как школьница, впервые увидевшая главный орган мужчины. Серёга-2, судя по всему, тоже. И это несмотря на то, что мы оба – взрослые мужики, в сексе разбираемся неплохо, тёзка – счастливый отец дочери, я же увлёкся процессом детопроизводства до такой степени, что растил уже двух. Из магазина в это время выскочил какой-то перепуганный задрот, прижимая к груди коробочку с женским эротическим бельишком. - Что вам угодно, молодые люди? В нашем магазине обширный ассортимент товаров на самый изысканный вкус! – раздался откуда-то сбоку женский голос, от которого в области мозжечка образовался электрический разряд и стремительно очутился в области паха. От переливов голоса в штанах мгновенно встал хуй. Я перевёл взгляд на обладательницу голоса. О, господи! Блондинка с шикарным бюстом пятого номера! (Хуй продолжал бесчинствовать и стоило большого усилия воли заставить его вести себя в пределах этических норм). - Нам бы… эээээээ…. – невнятно заблеял я, покраснев вторично. Серёга-2 сразу взял быка за рога: - Девушка, - проникновенно начал он – Понимаете, товарищ наш тяжко страдает! Дело в том… И он зажурчал, страдальчески закатывая невидящее око к потолку, о том, как в Чечне подбили их БТР и он, сам раненый в глаз осколком, из последних сил тащил боевого товарища из боевой же машины, истекая кровью… В эту наглую ложь поверил даже я, настолько Серёгины враки были убедительны.. - Одним словом, жить ему, может, и недолго осталось, и он хотел бы перед кончиной, – Серёга сделал театральную паузу, в которую бы уверовал сам Станиславский. – В переломный, я бы сказал, момент жизни и смерти, перед тем, как… - трагическим, дрожащим голосом закончил он. – Друг наш хотел бы в последний раз – опять пауза – вкусить радости секса. Девушка прониклась, даже осторожно, чтобы не испортить макияж, смахнула слезинку. Потом вторую. - Может быть, - вкрадчиво зашелестел Серёга. – Вы поможете решить эту проблему? - Едем! – решительно сказала дева. Честно говоря, я слегонца охуел. Хотя вариант, при котором Колян вместо бабозаменителя получит всамделишную, тёплую и влажную пизду, таил в себе много подводных камней, типа разборок с медперсоналом. * * * До больницы доехали быстро. Я, Серёга-2 и девушка, назвавшаяся Таней, в компании двух литров водки безмятежно вошли в травматологическое отделение. Я спиздил белый халат, опрометчиво оставленный кем-то, и заставил Татьяну нацепить его на себя. Колян лежал один-одинёшенек в палате. Лицо и верхние конечности были замотаны, травмированная нога подвешена, в глазах, выглядывающих из-под бинтов застыли мука и грусть… - Колян! – бодро рявкнул Серёга-2. – Мы пришли! Колян посмотрел на нашу спутницу. - Танька… - Ой, Коленька! – обрадовалась девушка. Всё оказалось просто. Танька – его одноклассница, в школе была любовь-морковь, потом их пути разошлись. И вот теперь, благодаря нам, снова соединились два любящих сердца. Простынка, покрывавшая Коляна, заметно вздыбилась в районе гениталий. Я деликатно кхекнул и потащил Серёгу-2 на выход: - А почему бы, мон колонель, нам не пройтись осмотреть это богоугодное заведение? Мы вышли. Серёга пошёл «на атас» в конец коридора, я остался стражем палатной двери. Колян с Танькой явно не теряли времени даром, поскольку чмокающие звуки, характерные для орального секса, сменились ритмичным поскрипыванием, а потом и поохиванием. Внезапно раздался приглушённый вскрик и наступила тишина. Наплевав на приличия, я влетел в палату. Перед глазами встала фееричная картина – Колян покряхтывал под тушкой навалившейся на него Татьяны, которая признаков жизни не подавала. - Коля! – охуел я. – Ты её того… уёб? - Гиря… - полузадушено прохрипел Колян. Я всё понял. Противовес, фиксировавший многострадальную ногу Коляна, во время копулятивных фрикций стал раскачиваться, и в момент достижения парочкой высшего пика наслаждения амплитуда его колебаний стала максимальной, и коварная железяка наебнула Коляновой музе по кумполу, и та отрубилась. Я похлопал Татьяну по щекам, стыдливо поправил сбившийся халатик, прикрыв соблазнительные сиськи. Татьяна медленно пришла в себя. - Коленька! Это было.. это было… - она мучительно искала подходящие слова. – Это было НЕЧТО! - Вы уже? – в палату просунулась Серёгина морда. - Ага. - Ну, тогда давайте уипьем уиски! – достал первый литр Серёга. Мы дёрнули. * * * Утро началось постепенно, как свет в кинотеатре. Во рту было мерзопакостно. Болели голова и почему-то правое полужопие. Я открыл глаза, чтобы определиться во времени и пространстве. Да, я находился явно не в своей квартире. Наморщив ум, я понял, что нахожусь у Серёги-2. А вот, кстати, и он, разливает водку по рюмкам и насмешливым уцелевшим глазом созерцает моё тельце. - Серыыыыыыыыыый… - прохрипел я. – Как это… вышло? - Наебенились мы! – лаконично отвествовал Серёга. - А чего у меня жопа болит? - Ааааа, это… - протянул Серёга-2. – Так это ты вчера на ментов нарвался. Я тебя, мудака, тащил к себе, уже из метро выходим, а наверху мусора твои стоят, «О, вот и деньги идут!» вякнул кто-то. А ты один глаз открыл и очень внятно сказал: «Пошли на хуй!». Вот и огрёб дубиной по сраке! Я сперва твою «ксиву» достал, показал им, они охуели. Потом свою предъявил, менты охуели ещё больше. А ещё потом они дружно помогали мне твоё тельце ко мне транспортировать! Буш? – сменил тему Серёга. Я почесал жопу. - Буду, хуле! Ну, за мужскую дружбу! * * * -Серёга! – голос Коляна в трубке звенел оптимизмом. – Я женился! - На ком? - Да на Танюхе моей! Теперь я соучредитель интим-салона! Кстати, по дешёвке тебе искусственная вагина не нужна? Я вздохнул. Человек-амфибия - Серёг, в жизни, знаешь ли ты, всегда есть место подвигам! – глубокомысленно сбаянил Колян фразу классика из «Старухи Извергиль» или как её там, хлебнув тепловатое пиво из двухлитровой пластиковой баклаги «Очаковского», закусил «курятиной», то бишь затянулся «Винстоном Лайтс», и ловким щелчком отправил окурок на утилизацию в кусты. Видимо, попал, потому что из кустов раздались звуки возни и невнятный мат. Я посмотрел на свои же нижние конечности с двумя шрамами от пулевых ранений и послал Коляна в эротический пеший тур. Подвигов совсем не хотелось. Мы возлежали на побережье подмосковного Пироговского водохранилища, куда выбрались, дабы наполнить выходные единением с природой. Ноздри щекотал запах кошкошашлыка, который жарили золотозубые предприимчивые азербайджанцы. «Где-то далеко идут дожди, Ну и что, пускай себе идут…» - похуистично бубнил Кай Метов из распахнутых дверей припаркованной неподалёку «девятки» с областными номерами и быдлотюнингом, принадлещащей, по всей видимости, «чиста канкретным поцонам», которые, сверкая фальшивой «голдой», щупали за выпуклости экстерьера своих так же фальшиво повизгивающих лахудр. Погода стояла прекрасная, лёгкий ветерок еле заметно шевелил листву деревьев, солнце присмаливало распростёртые на пляже тела, которые периодически, как бройлерные куры в гриле, лениво поворачивались с боку на бок. Несмотря на обилие тушек женского пола в тряпочках, только из приличия именуемых купальниками, либидо молчало. Просто хотелось лежать, ничего не делая, пить пиво, периодически погружая нагретое тело в водную стихию, чем, собственно, и занимались. Помимо нас с Коляном был ещё третий член экипажа, мой заклятый друг и даже родственник Серёга-2, представитель невъебенно серьёзной силовой структуры, который на момент начала повествования употребил литр водки в одну фотографию и теперь блаженно похрапывал, прикрыв лицо трусами, на которых имела место быть свиная камасутра в картинках. Картинки под воздействием дыхания трусовладельца периодически приходили в движение, хрюшки похотливо совокуплялись во всевозможных позициях, между тем как сам он возлежал неподвижно, иногда пуская газы, от звука и запаха которых Колян, сидевший с наветренной стороны, изрядно морщился. - Слушай, чем это таким наши спецслужбы кормят, что бздо у них больно вонючее? – проявил любопытство Колян. - Хуй знает! Может, чекистов учат и газовые атаки устраивать на талибов или ваххабитов? – высказал я предположение. Ветер переменил направление и мне шибануло в нос адской вонью. Мстительный Колян ножничками из набора перочинного ножа аккуратно вырезал из страницы прихваченного в путь «Вруна» («Московского комсомольца») несколько полосок, осторожно закрепил их на груди нашего закадыки и теперь сакральная надпись «ХУЙ» украшала грудь находящегося в коматозе сотоварища. - Я, пожалуй, поссать пойду! – озвучил образовавшуюся проблему Колян, допил последние граммы из баклажки, закурил и потопал по направлению к кустам. Мне захотелось вернуться к истокам жизни на нашей голубой планете, я полез в воду и поплыл. Влага приятно холодила тело. Вдалеке величественно плыли белоснежные яхты с пузатыми яхтсменами, воображающих себя морскими волками и распушавшими перед длинноногими и сисястыми спутницами свои куцые хвостишки в прелюдии возможной ебли. А может, и мечтали они о тёплых Караибских морях, блеске пиастров, чернокожих невольниках – афроафриканцах, запахах орхидей и сандалового дерева… Между ними с рёвом барражировал катер водной милиции под управлением, как я мог разглядеть, старлея, очевидно, выгнанного из гаишников, поскольку ему очень хотелось штрафовать яхтсменов за превышение скорости, поворот через двойную сплошную и отсутствие свежего аспирина в аптечках. Впрочем, это могли быть и мои домыслы, и я просто плыл, изредка переворачиваясь на спину и щурясь на солнце. При очередной смене позиции в положение «оверкиль» я обнаружил, что прямо в еблет мне плывёт использованный презерватив. Резко сменив курс, чтобы избежать гандонного абордажа, я, расстроенный в лучших чувствах, поплыл к берегу. По десантировании на почву я узрел Коляна, прыгающего почему-то на одной ноге. - Колян, ты что, на стекло напоролся? – участливо поинтересовался я - Нет, блядь, в чьё-то говно вляпался! – злобно отвествовал Колян и запрыгал к воде омывать обгаженную конечность. Вернувшись, он сделал сверхнормативный глоток пива из свежеоткрытой мною очередной баклаги, чтобы облегчить себе нравственные страдания. Я тоже хлебнул пива и мы стали молча наблюдать за выкрутасами водоплавающего мента. - Серый, а это что за хуй мамин катается? – осведомился Колян. - Это, Коленька, представитель доблестной ментуры на водном транспорте! – любезно восполнил пробел в знаниях товарища я. – Речной мент, короче. В это время патрульный мент, от горделивого осознания своей крутости и даже охуенности, зазевался, и катер на полной скорости мощно уебался днищем в мель. Согласно строгим законам механики тельце мента по инерции вылетело из судна и по математически правильной кривой полетело вперёд. - Уже воздушная милиция... – меланхолически констатировал Колян. - И опять речная… – Мент, пролетев метров двадцать пять с растопыренными конечностями, плашмя, как лягушка, ёбнулся на воду, пустив обширные круги по воде. . И пропал. Только фуражка с орлом-мутантом на тулье мерно покачивалась на волнах. - Серёга, ёптыть, друг твой тонет! – забеспокоился Колян. - Таких друзей – за хуй, и в музей! - Дык ты же старший опер, майор! Спасай своего мента! - Мент – оперу не кент! Всплывёт! Беспесды!– отрезал я, но в воду всё же полез, точнее ломанулся, как лось сохатый. Колян рванул за мной. Вайсмюллер-Тарзан пусть от зависти дрючит своих приматов – рванули мы здорово! На месте утопления нашего «Титаника» я нырнул. Колян тоже. Сквозь мутную зелень воды синела надувшаяся пузырём форменная рубашка. Экологически чистая щука, подплыв, казалась, щерила издевательскую лыбу. Старлей ещё трепыхался. Я подплыл к нему, причём спереди, и это было рАковой ошибкой. Мент вцепился в меня хваткой питбуля, в довершение всего лягнул коленом по тестикулам, Пеле хренов! Я взбулькнул и стал погружаться. «К водяному сесть в приказ», как писал Ершов, желания не было. В воображении уже всплыл собственный хладный труп, в анус которого нетрезвый судебный медик вставляет ректальный термометр, протокол осмотра меня, составленный с невъебенным количеством грамматических ошибок, поэтому тонуть я категорически отказался. Положение спас Колян, который сделал две вещи: несмотря на сопротивление водной среды, он мощно уебал менту в ухо и тот ослабил хватку. Вторым движением он отодрал от меня тонущего и знаками показал: мол, хватай за волосы. С третьей попытки мне это удалось. Колян подталкивал новоявленного ди Каприо снизу, я тащил наверх, к воздуху, солнцу и соблазнам жизни. Работая, как два буксира, выплыли наружу и, лавируя между погружёнными в жидкость телами, дотащили добровольного последователя Муму до берега. Мент понемногу стал приходить в себя и даже пару раз блеванул водой и субстанцией из полупереваренных помидоров, огурцов и кошачьего шашлыка и взглянул на нас шальными, непонимающими глазами. - Всё, пиздец, очухался! Айболита звать не надо! – обрадовал общественность Колян. Мы вернулись на место дислокации. Серёга-2 за время нашего отсутствия успел реинкарнировать, обнулить последнюю оставшуюся баклагу пива, тем самым злодейски порюхав наши надежды на снятие стресса, машинально стряхнуть с груди непонятные полоски и теперь сидел с задумчивым видом, не врубаясь, почему проходящие мимо особи обоих полов глумливо ржут при взгляде на него. Грудь его довольно сильно обгорела под белым солнцем пуст.., то есть Подмосковья, и светлая надпись «ХУЙ» в гордом окружении покрасневшей кожи ярко выделялась на груди. - Не мешало бы глотнуть пивка для охлаждения систем! - подал рациональную идею Колян, не заметивший тотального уничтожения наших пивных стратегических запасов. - На, пей! – я босой пяткой подкатил Коляну пустую баклажку. – Этот люмпен чекистского звания всё пиво выжрал, пока ты геройствовал! Серёга-2 понял, что провинился и стал, судя всему, прикидывать в уме вероятность получения справедливой дозы пиздюлей от сотоварищей. - Мужики, вы чего? Я проснулся, вас нет, думал.. - Думал, утонули нахуй? – подсказал я. – Так вот хуй тебе, причём по всей морде! Из-за того, что ты тут пердел, никто топиться, как бедная Лиза, не собирался, хотя мы – индивидуумы с тонкой душевной коНИСТуцией! Пока мы с Коляном спасали практически человеческую жизнь, ты, сука, наслаждался прелестями бытия и прохладой ячменного напитка! И нет тебе прощения! Не знаю, огрёб бы Серёга-2 пизды или нет, но вскоре на румбе зюйд-зюйд-вест замаячила странная фигура в трусах и милицейской фуражке, которая двигалась, оглядывая голые лежачие и стоячие тела. В руке у фигуры был полиэтиленовый пакет, в котором находилось нечто приятно округлых форм. В это время хрипы Кая Метова сменил дуэт парня с говорящей самой за себя фамилией ЦеКало и его жопастой подруги Лолы: «К жене пришёл молодой любовнИк, Когда муж пошёль за пивОм…» Поравнявшись с нами, фигура издала радостный возглас: - О, мужики, это вы! А я-то вас ищу, отблагодарить хотел, спасли меня! – он достал один крупнокалиберный сосуд из пакета. – Я уж думал, мне пиздец настанет, как тонуть стал! – второй внушительный литр появился на свет божий. – Жаль только, ботинки утонули..- всхлипнул он и разлил живительную влагу по стаканчикам. – Так, уставился он на Серёгу-2. – А что это за неприличная надпись на груди? – он ткнул палец в могучую Серёгину грудь с волосатыми отвисшими персями. - Похуй! Теперь мода такая! Ну, Ихтиандр, давай, вздрогнули! – прозорливо сгладил щекотливую для себя ситуацию Колян. Пластиковые стаканчики издали глухой стук. О стриптизе, петрушке и всё той же мужской дружбе Я сидел на скамейке в сквере и пил портвейн из горлышка. Многие читатели будут, конечно, шокированы: «Фи, портвейн!» Плевать! Пусть генералы, сверкая красными лампасами и красными от красной же икры мордами жрут «Хеннеси», пусть продвинутая молодёжь с лейтенантскими погонами, понтуясь друг перед другом по поводу размеров полученных взяток, лакают «текилу-бум», мне похуй! Я пил портвейн! «Три семёрки», он же «Семь в кубе», он же «Топорики»! На душе было противно и тоскливо, по ряду весьма веских причин, поскольку: 1. Грохнули моего друга, начальника «убойного» отделения нашего ОУРа, грохнули подло и погано – задушили бильярдным кием и труп вывезли в Московскую область. 2. Супруга сделала «тысяче первое китайское предупреждение» и в очередной раз выперла к маман за то, что в результате очередного этапа мероприятия «Вихрь-Антитеррор» муж появлялся дома только на «пожрать-помыться-поспать». 3. Меня в очередной раз прокатили со званием подполковника, поскольку адекватную должность ушлые кадры продали совершенно непричастному лицу. Жизнь казалась собачьими какашками, вынырнувшими из-под талого снега. Пью… Ну и что? В конце концов, и Шиллер творил своих «Разбойников», надувшись шампанского, и незабвенный Чехов, после того как по-немецки прошептал «Мне пиздец», потребовал того же шипучего напитка, и Есенин, кинув палку Айседоре, шёл в кабак, и незабвенный Веничка Ерофеев весь путь от столицы до Петушков не просыхал... Впрочем, пох…. Я в очередной раз глотнул портвейн. Возле лавочки воробьи устроили нечто вроде монгольской джирги, над перипетиями их дискуссий лениво наблюдал кот. Голуби лениво кадрились, и иногда очередной самэц, добившись от самки благосклонности путём выпячивания изумрудного зоба, кратко исполнял обряд совокупления. Старушки, проходящие мимо, метали взгляды, достойные Медузы Горгоны или голодного ротвейлера. Бродячий кабысдох со свалявшейся на боках шерстью и прошлогодними репьями на хвосте задрал заднюю лапу и презрительно обоссал ножку скамейки, где я совершал возлияния. В кармане запищал томагочи, обещанный младшей доче, но в результате вышеописанных обстоятельств так ей и не отданный. Я достал яйцеобразную игрушку. Монстрик на жидкокристаллическом экранчике в очередной раз пискнул, обосрался и сдох. Я вздохнул. В другом кармане затрясся, как вибратор во влагалище старой нимфоманки, мобильник. Это мог только быть… Правильно, Колян! Друзья, как правило, звонят только в одном случае: когда тебе хорошо. И, как правило, чтобы жизнь тебе мёдом не казалась, сделают её хуёвой. Колян же звонил во всех случаях, или же ухудшая неплохое «статус кво», или делая его, это самое статус кво, как и сказано выше, ещё более совокупительно несчастным. - Серый, - голос Коляна был вкрадчив, как у экономиста банка, впаривающего лоху-заёмщику кабальные условия кредита. – Надо бы встретиться! - А на хуя? – задал я встречный вопрос, памятуя, что Колян представлял собой ходячее недоразумение и кладезь несчастий, из которого и мне перепадало. - Не телефонный разговор! Ты где? Ага, понятно! Сиди, жди! * * * - Серёёёёг…. – глаза прибывшего на место встречи, которое изменить нельзя, Коляна горели, как у кота. Когда я вижу у товарища такой взгляд, то хорошего обычно не жду. Ибо это выливается в очередные приключения с застольем и печальными последствиями в виде вытаскивания Коляна из неприятных заведений вроде трезвяка в лучшем случае, и из КВД – в худшем. - «Евгения»? Нахуй! – напрочь отрубил я Коляну возможность затащить меня в гадючник, где он достаточно часто проводил время в компании зелёного змия и девиц нестрогого поведения. - Не, Серёг, ты не прав! – ухмыльнулся Колян. – На этот раз - «Водолей», что на Домодедовской. - И что ты там, примат недоделанный, забыл? - Понимаешь, - вздохнул Колян. – Вчера с такой бабелью познакомился… Словом, договорились сегодня о встрече, но она хочет с подругой прийти, которой кавалер нужен. Ты не мог бы поучаствовать, а? Безусловно, лестно быть для друга ангелом-хранителем, но женатому человеку тешить либидо какой-нибудь перезрелой самки? Пардон муа, увольте! - Ну, Серёёёг… - опять заныл и завыл Колян. Казалось, что ещё немного – и он пустит скупую мужскую слезу, нацепит чистое кимоно, и, начертав предсмертную танка на рисовой бумаге, ловким сэппуку вскроет себе чрево под аккомпанемент сладкозвучного сямисэна и шелеста падения лепестков сакуры на южном склоне Фудзи. - Колян, - проникновенно глядя другу в глаза, попытался отмазаться я. – Видишь, я сегодня не во фраке и не в смокинге. - Похуй! – Колян критически оглядел мой прикид: коричневый плащ, чёрные джинсы, черная же рубашка с чёрной жилеткой, вкупе с мужественной трёхдневной щетиной. – Так брутальнее! И по фэн-шуй! Что такое древнее китайское искусство фэн-шуй, я в душе не ебал, Колян, по ходу, тоже, но этим термином он очень умело оперировал во всех случаях жизни, когда требовалось блеснуть интеллектом или внушить уважение собеседника к своей персоне. – Короче, поехали! - Коленька, - всё так же проникновенно поинтересовался я. – А ты не пробовал нашего третьего хуя, то бишь члена триумвирата, Серёгу-2 пригласить, а? Это был весомый аргумент. Серёга-2, внушительных размеров подполковник-чекист, играл в нашем трио роль Портоса, пиздострадалец Колян – Арамиса, а ваш покорный слуга – роль графа де ла Фер, сиречь Атоса. - Да звонил уже! - И чего? - Коматоз! Причём полнейший! – этим медицинским термином Колян дал понять, что наш заклятый друг уже находился в состоянии, которое поэтико-метафорически можно охарактеризовать фразой «Не взбалтывать!». – Говорит, что в документе на имя гаранта нашей Конституции запятую проебал, его отсношали за это во все дыхательные и пихательные, да ещё и квартальную срезали по самое мама не горюй! Депра у него, короче, на фоне общего делириум тременс! - Бля… - глубокомысленно прокомментировал я сложившуюся ситуацию или ситуёвину, смотря с какой точки зрения глянуть. - Серёга… - вкрадчивым змием-искусителем шелестел Колян. – А там ещё и стриптиз есть! -Подумаешь! – презрительно фыркнул я. – Я видел не только голых женщин, но даже женщин с начисто содранной кожей! - я нагло спёр цитату из классика. Колян почему-то решил, что я согласен, и потащил меня к метро. * * * В кабаке было не особо людно, только в углу зала что-то шумно отмечали «братки». Узрев меня, местная «коза ностра», чтобы не дрочить судьбу, быстро примолкла и поспешно стала сваливать через служебный вход. И далеко не потому, что моя фигура отличалась статями Шварценеггера и Сталлоне в одном флаконе, просто двумя днями раньше они лицезрели меня, когда находились в очень унизительной для любого мужчины позитуре «догги-стайл», а над ними грозно стояли «чебурашки ниндзя», сиречь бойцы СОБРа (специального отряда быстрого реагирования). У меня с тем днём были также связаны препоганые воспоминания, когда, опершись руками на стенку и держа ноги на ширине плеч, я сообщил одному из «масок-шоу», что «мурка» у меня во внутреннем кармане, а автомат справа. Ответом был мощнейший наебок по левой почке прикладом автомата. (До сих пор болит, сука! Я о почке, а не о прикладе!) Постфактум узнать автора не представилось возможным. Поэтому весь мой гнев обрушился на командира «чебурашек», но всё закончилось распитием «мировой». Впрочем… В зале стоял таинственный полумрак. Диджей напевал что-то про Владимирский централ, ветер северный, про этап из Твери и прочие неприятные вещи. Колян для разгона заказал два по сто и салат. Мы едва успели уестествить по «полтешку», как появилась дама Коляна со своей подругой. Нет, в Коляновой пассии я не нашёл ничего предосудительного, но вот её подруга… В горле у меня застрял салат. Леди была далеко не юна, весила примерно центнер с превышением, а щёку чаровницы украшал багровый шрам. В довершение всего от дамы исходил запах пота, который в сочетании с ароматом «Мадам Роша» турецкого разлива создавал неповторимую гамму обонятельных оттенков. Ебать ЭТО организм решительно отказывался. - Колян, я столько не выпью! – ошарашенно шепнул я приятелю. Мой хуй был со мною полностью солидарен, поскольку норовил спрятаться поглубже в паху. – Хорёк ты скрипучий, вот! Сука-Колян на корню пресёк мою неуклюжую попытку представиться человеком мужественной профессии – санитаром морга, и прямо заявил, что я - старший опер уголовного розыска, то есть мент поганый. После этого он не менее неуклюже попытался замять неловкое положение, быстренько налил по пятьдесят, которые и были употреблены под свиной эскалопчик с картофелем «фри» и зелёным горошком. Дружбан изо всех сил пытался поддерживать светскую беседу, нами было рассказано пять анекдотов: три приличных (Колян) и два умеренно похабных (я). От похабных анекдотов дамы слегонца морщили носы. А мне было по барабану. Я даже пытался что-то рифмовать: «Ночью кремлёвской под крышей кибуца Негр с китаянкою тихо….» Что именно там тихо делали представители разных рас, я не уточнил, поскольку найти нематерный глагол-синоним был не в состоянии. Маленький азербайджанец предпринял было попытку пригласить подругу Коляновой пассии на танец, но взглянув на её фейс, всеёбное существо дало задний ход. Я со скучающим видом повернул голову ко входу. Я сразу бы отвернулся и спрятался под стол, но несчастье уже произошло: в дверях стоял Серёга-2, покачиваясь и недобро улыбаясь. Единственным оком запеленговав нашу компанию, он решительно, хотя и по лёгкой синусоиде, проследовал к нашему столику и бодро гаркнул: - Здорово, придурки! После этого он без спросу налил себе водки в стакан для сока, хлобыстнул налитое, присел и отрубился, положив руки на стол, а буйну головушку на них. Между тем на небольшом возвышении с шестом появились две особы с минимумом одежды на телесах. Под забойную музыку они начали кривляться, что, по их мнению, долженствовало изображать животный разврат. При этом стриптизёрши вымученно улыбались. Одна из них даже попыталась изобразить «танец живота», с её точки зрения – сексуально, а с нашей - выходило довольно паршиво, поскольку чрево было несколько отвисшим и вдобавок его украшали стрии ранее рожавшей женщины, да и телодвижения напоминали любовные игрища самки австралопитека. Отчаявшись завести публику, одна из красоток подбежала к Коляну, схватила его за руку и вытащила из-за стола. Захлопали жиденькие аплодисменты. Колян, довольный произведённым эффектом, лихо совершил пируэт вокруг шеста и попал в лапы другой стриптизёрше, которая ловко сняла с него пиджак, который полетел в направлении моего ебала, и в итоге прилетел, ёбнув меня в лоб корпусом мобильника, находящегося в кармане. За пиджаком последовала футболка, за нею непостижимым образом – Коляновы брюки. В итоге корешок остался в одних трусах, скорее всего подаренных Серёгой-2, поскольку основным лейтмотивом узора на них была ебля скелетов. Вторая стриптизёрка сделала попытку сдёрнуть с чресел Коляна его последнюю защиту, но тут дружбан воспротивился и стал лягаться, как лошадь Пржевальского. В этот критический, беспесды, момент Серёга-2 отомкнул сонные вежды, узрел творящееся на сцене непотребство, рявкнул: «А, бля!» и мощными пиздюлинами разогнал блядскую парочку, вернул Коляна за стол, а сам опять отрубился, в лучших традициях русского застолья уютно устроив лицо в салат, причём в мой. Колян пафосно восполнил непорядок в туалете, предложил отметить славную викторию очередным возлиянием. Я молча ёбнул очередные полсотни граммов, лихорадочно размышляя, как бы сделать полный афронт даме. И тут… Серёга-2 вновь очнулся из небытия, вытер салфеткой майонез и остатки овощного крошева с морды, задумчиво ухватил листик петрушки, глянул единственным мутным оком на «девушек с персиками» и вопросил их: - Девушки, а знаете, что это такое? Дамы изобразили на лицах живейшую заинтересованность. - ЭТО – ЕБУН-ТРАВА! – громогласно объявил Серёга-2. Девы, поняв, что Серёга-2 в нужной кондиции страшен, быстренько схватили свои сумочки и рванули к выходу. - Девушки, вы куда? – отчаянно заверещал Колян. За ними с грохотом захлопнулась дверь. - Да ладно тебе, Колян, - успокаивающе заявил я, стараясь не смотреть в глаза другу, в то же время благожелательно взирая на Серёгу-2, которому сразу же простил и выжирание большей части нашей водки, и порчу своей мордой лица моего салата. – Давай лучше выпьем! Колян насыпал в рюмки по фен-шуй. Диджей завыл газмановские «Господа офицеры». Мы ёбнули. Жизнь продолжалась. Об особенностях офицерских собраний Мне пришло приглашение. Практически официальное, блять… Правда, его принёс не камердинер с седыми бакенбардами на серебряном подносе, типа: «Милостивый государь! Не благоугодно ли Вам будет посетить наше суаре, имеющее место быть сего числа в особняке князя Голицына? P.S. Четвёртая кадриль вам обещана некоей таинственной незнакомкой!» Хренушки! Просто на мобилу пришла SMS-ка от от моего заклятого друга и родственника Серёги-2, сотрудника ну ооооооооооооочень силового ведомства, причём содержание было интригующим донельзя: «Бросай всё пиздуй ко мне на дачу». Обычно он просил приехать туда для производства всякого рода садово-огородных работ, но с той же частотой был посылаем на половой орган, причём пешком, поскольку на пейзанскую жизнь у меня была стойкая аллергия, ибо ни пропалывать корнеплод морковь, вызывающий фаллические ассоциации, ни вести незримый бой с долгоносиком желание напрочь отсутствовало. Более того, агрофитнес с неизменным копанием в недрах грядок кормою кверху под прицелом кровожадных комаров и волочение на себе в рюкзаке невъебенных размеров продукции натурального хозяйства, удобренной собственным потом и фекалиями, причём с последующей демонстрацией нескольких полудохлых морковок и гордой фразой: «Вот, с СОБСТВЕННОГО огорода», откровенно говоря, мне претил. Я прикинул в уме другие причины, побудившие Серёгу вызвать меня на плэнер – и не нашёл… Каким-либо милым и радостным семейным торжеством, вроде скоропостижной кончины горячо любимой тёщи, не пахло, ананасы с папайей у него на участке ещё не были акклиматизированы, манго тоже не колосилось… Словом, донельзя заинтригованный, я решил в очередной раз взять на искус судьбу-злодейку и направился на остановку «Нижние котлы» Павелецкого направления. В скобках замечу, что соответствующего топонима «Верхние котлы» я, как не разглядывал карту города-героя Москвы, так и не узрел. На станции барражировали местные БОМЖи, источающие отнюдь не ароматы «Хьюго Босс», вымогая у сердобольных граждан небольшие транши, почему-то строго в размере семи рублей, сновали какие-то сектанты с брошюрами, на которых были изображены некие овцеёбы с даунскими улыбками, держащие на руках предметы своего вожделения, парочка блядей самого низкого пошиба в поисках клиента, возжаждавшего фееричного минета в туалетной кабинке, воры-карманники, нахальные менты. Словом, бурлила жизнь. - Ваши документы! – раздался суровый голос за спиной. - Пошёл нахуй! – не оборачиваясь, отвествовал я, потому что третьему члену нашего триумвирата, Коляну, наебать меня до сих пор не удавалось, ибо последний, царь и бог в вопросах починки всего, что включается в розетку, был по-детски наивен в житейском плане и в дедукции. Так, взяв как-то с утра в ремонт мой убогий служебный компьютер после того, как наши бравые кретины с информационного центра чуть не угробили его, смазав кулер оружейным маслом, вечером жалобно вопрошал: «Серый, а какой у тебя там пароль стоит?», и, услышав ответ: «Пиздец», заорал: «Бляяяяяяяя! Это слово весь день в воздухе висело!». В сумке у Коляна что-то многообещающе звякнуло. - Ну, давай, на ход ноги! * * * В электричке было многолюдно. Аромат чьей-то блевотины, потных подмышек и пропитки шпал органично смешивался с запахом «Примы» и «Дымка», которые смолили в тамбуре нетрезвые гегемоны. Мы с Коляном тоже стояли в тамбуре, будучи не в силах проникнуть в вагон. Между лопатками мне больно упирался черенок граблей какой-то падлы, спереди мордастый пузан дышал в еблет выхлопами «контрабасной» водки… Между тем ловкие личности с непостижимой увёртистостью сновали по вагонам, предлагая всякую хуйню типа полиэтиленовых плащей, сканвордов для олигофренов и полурастаявшее мороженое. Слава КПСС, ехать было недолго, до замечательной станции «Расторгуево», куда электричка и прибыла по расписанию. Хрюкнув, двери открылись, и мы вместе с Коляном и фрагментом толпы оказались на платформе. - А теперь куда? – задал насущный вопрос Колян. - Бляяяяяяяя! И тут я понял, что безнадёжно забыл место, где Серёга-2 приобщался к единению с природой. Но виду, правда, не подал. - Всё, идём по приборам! И мы потопали. «Так, - командовали мне остатки мозга. – Вот здесь ты, кажется, в прошлый раз поссал. О, дерево знакомое, ты его нежно обнимал, когда не смог вписать свою траекторию ни в одну из существующих математических функций. А, вот и пруд, где ты пытался поймать гуся, Паниковский хуев, и чуть не огрёб пиздюлей от хозяина… Так, сюда…» Вскоре по аромату шашлыка и сочному Серёгиному мату мы поняли, что на верном пути, товарищи. Вот и он, знакомый забор. Я дал мощного пенделя калитке. - Кто там? – раздался голос Серёги-2. - «Сова, открывай, медведь пришёл!» Звякнула щеколда, калитка открылась и на нас глянула красная от жара мангала и употреблённого спиртного морда Серёги. – Хуле опаздываете, ебучие рога? * * * Прибыли, тем не менее, как нельзя вовремя. Шашлык, нежнейший свиной шашлык, для эстетики украшенный помидорами, богато увешанный кольцами лука, уже аппетитно подрумянился и шкворчал, распространяя в воздухе божественный аромат, скупо роняя капли жира на угли. На сдвинутых в саду столах громоздились нарезки всякой полумясной поебени, петрушка-укропчик и прочий силос, а также многоствольная батарея алкоголических напитков. Я цыкнул Серегиной псине Доре, помеси овчарки с двортерьером, с которой играл ещё щенком на квартире у Серёги, и нагнулся над мангалом, чтобы втянуть ноздрями амбру, источаемую мяском, опрометчиво оказавшись в радиусе действия собаки. Дора не признала знакомого, и её зубы лязгнули в нескольких миллиметрах от моих тестикул. Я буквально подлетел. - Ну, Дора, ты и… сука! - А хуле ты хотел? Недоебит у неё явный! – констатировал Колян. Он был стопудово прав. Представители семейства псовых в данный период отличаются особенной ебанутостью. Так, японский хин моей любимой тётушки, ахуевшее и брехливое существо, по приходу к этой самой тётушке гостей начинал ебать нижние конечности визитёров, что им не особо нравилось, на пиздюли не реагировал и продолжал свои ебливые фрикции. - И чего? Мне её пользовать, что ли? – огрызнулся Серёга-2. – Пиздуйте за стол! Долго уговаривать не пришлось. Народ был голодный и уже, что греха таить, слегонца «принявший». Серёга-2 с опозданием представил меня честнОй кампании, состоявшей из нескольких парней разного возраста и женщин с глазами, голодными в плане отсутствия мужской ласки, как у предательницы-Доры, из чего я сделал вывод, что спать одному сегодня не придётся, если вообще удастся. - Это Василий. Лейтенант. Это Стас. Старлей. Это Андрюха. Тоже старлей. Это Лёха. Лейтенант. У него самая большая в Москве коллекция порнухи. - Инесса. Елена. Инна. Ещё Лена. Анжела…. Все прапорщицы. - А это Серёга, мой шурин. Майор. Милиции, причём… - Ну, за знакомство! *** Застолье описывать, право же, не стоит… Все, наверное, не раз участвовали в этом действе, именуемом в народе ёмким эпитетом «Бухара», когда народ нажирается, в зависимости от физических возможностей, « в лом», «в говно», «в соплю», «в дрезину» и т.д. Лихо лилась в стаканчики водка из запотевшей тары, которую Колян, величайший знаток и адепт фэн-шуй в смысле фасовки напитков, виртуозно «насыпал» по фэн-шуй же, народ под тосты: «За чекистов!», «За лося!», «Чтоб ты, проклятая, озером стала, а я мимо тебя на работу ходил!» и прочие вливал в себя влагу, закусывая тающим на языке шашлыком, пупырчатыми, звонко хрустящими огурчиками, помидорками, на разрезах которых рубиново сверкала мякоть, лучком, обмокнутым в кристаллики крупной соли… Эх! По мере всеобщей алкоголизации начались служебные разговоры. (А чего? На работе – о бабах, при бабах – о работе!). Выходило, что все мои собутыльники – гении контрразведки, Карацупа с досады засаживает под хвост своему Индусу, а потенциальный Пеньковский уже стоит с чистосердечным признанием в приёмной на Лубянке! Все – мужественные борцы с агентами пентагоновских ястребов и хитрожопого «Моссада», асы оперативной разработки и будущие продолжатели дела Лаврентия ПаДлыча… Я скромно помалкивал, считая свою ловлю ворюг, убийц и насильников делом неблагодарным и низменным по сравнению с благородной работой по вычислению Трианонов и Усам Бен Ладенов… * * * Вечерело… Амосфэра стала прохладнее, мягко, на кошачьих лапах, спустились подмосковные сумерки, запах цветущих табака и мышиного горошка стал особенно приятным, а моя рука всё более откровенно сжимала перси одной из соседок-прапорщиц, и она была явно не против… Дело явно шло к ебле. -Отбой! – скомандовал Серёга и стал расфасовывать набравшихся гостей по парам и половому признаку. Меня, как родню, отвёл в небольшую, но уютную баню. В Серёгиной баньке, любезно предоставленной нам хозяином в безраздельное пользование, пахло сухим листом берёзовых веников, древесиной и мышиным помётом. Партнёрша моя (Лена? Инна?) возлежала на полатях со мной, явно готовая к соитию, но меня, долбанного интеллигента в погонах, терзал вопрос этического плана: допустимо ли старшему офицеру милиции ебать прапорщицу, тем более что из другого, более силового ведомства? Сомнения вшивого эстета были разрешены быстро: взвизнгул «зиппер» на джинсах, и горячие, влажные губы ритмично заходили по головке моего набиравшего габариты хуя, которому были чужды моральные сомнения и раздумья… * * * Когда раза три процесс соития завершился и оказалось, что «ночная генеральша» одинаково виртуозно владеет позициями «догги-стайл», «наездница» и «пьяный дядюшка Хо тащит мешок риса», я вышел покурить и подышать. Воздух был свеж и прохладен, на тёмном небе сверкали лучистые звёзды, которых не увидишь в городе, вероятно, о ебле песдели многочисленные сверчки и с той же целью кадрились ночные бабочки вокруг фонаря на улице. Я прошёлся по участку, хрустнув сорванным с дерева яблочком. Из сарая, отданного на постой Коляну, доносились голоса. Судя по обрывкам фраз и приглушённому поохиванию, Колян в ненавязчивой и доходчивой форме объяснял партнёрше нюансы китайского искусства фэн-шуй и анального секса. На пеньке от умерщвлённой плодовой культуры сидел грустный хуедрыга Лёха. - А ты чего не принимаешь участия? – поинтересовался я у него. Лёха молча пожал плечами. - Всё понятно.. Подрочил уже… - я вздохнул Я покурил, сделал круг по участку и вернулся в баньку. Из-под простыни полной луной торчала жопа. «Устала, бедолага!» - пожалел я партнёршу и ласково похлопал по одному из полужопий. Вдруг тело, которому принадлежала жопа, повернулось, и раздался охрипший Серёгин бас: - Серёга, это я, Серёга, ТОЛЬКО НЕ ЕБИ!!! - БЛЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯ!!!! Из-под простыни выглянула Серёгина морда с выпученными очами и встопорщившимися усами. - Ну и каково полового органа ты сюда припёрся, гондурас, если сам меня укладывал? Я же из тебя чуть Фредди Меркьюри не сделал! Ебать друзей – не комильфо, если только они не женщины! - Мне было так грустно и одиноко… Выпить захотелось, пришёл сюда – тебя нет, я и заснул… - Ну и мудак! Серёга-2 покряхтел, натянул треники и выполз. Я лёг на своё законное место, проверил наличие половых признаков у тела, лежащего на полатях, убедился, что молочные железы и прочие нужные вещи у него в наличии, и сомкнул веки. Сон снился донельзя паскудный: дефилировали спартанские боевые пидарасы-гоплиты, подрумянивались на кострах средневековые жопашники, блядски подмаргивал Боря Моисеев… Впрочем, тошнотворное сновидение скоро прекратилось: меня разбудил Серёга-2. - Чего тебе, противный? - Серый, - трагическим голосом возвестил Серёга-2. – У нас ВОДКА КОНЧИЛАСЬ! - И чего??? - Дык, эта… сходить нужно! - Прямо сейчас? «К Верке за самогоном»? Прихуел, родное сердце? - Неееееее! У нас магазин ночной работает! Ну, пошли! И два тела, придавая друг другу перпендикулярное, относительно земной тверди, положение, шагнули в ночь… * * * - Стоять, бля! – нас тормознула группа молодых людей, стереотипно одетых в спортивные костюмы и с бритыми затылками, судя по всему, нетрезвых и настроенных весьма агрессивно. Мы с Серёгой-2 притормозили. -А, мужики, так это ж Серёга! – гаркнул один из кодляка. – Внук Иванфилиппыча! Все дружно ринулись хлопать Серого по спине. - А это что за хуй? – вопросил пахан, направив указующий перст на меня. - В рот меня чих-пых! Так это ж мент! Этот мусор пять лет назад меня «принял»! Я узнал говорившего. Этого парня я действительно несколько лет назад отправил в места, не столь отдалённые. На моей территории он, несколько раз врезав «терпиле» в табло, произвёл отчуждение принадлежащего ему имущества в виде двух бутылок водки и блока сигарет в свою пользу. Чудеса оперативного мастерства и агентурные возможности использовать не пришлось, поскольку к моменту моего прибытия он уже употребил вышеупомянутые две бутылки в одну фотографию и теперь мирно посапывал на газоне. По спине побежали мурашки, каждая размером с некрупного таракана. Вот он, упитанный северный пушной зверь! Табельного «кормильца» на боку не было… Потому что это пиздец какой косяк – на ээээээээээ… мероприятия со «стволом» ходить! Правда, в этот момент он бы пришёлся как нельзя кстати… Итак, сейчас будут пиздить… Возможно, даже ногами… Ну, парочку я ещё уделаю, а вот остальные сделают из меня аккуратный трафарет, который и прикопают без возможности эксгумации… И тут этот ж самый мужичок выдал: - Чуваки, это правильный мент! Вошёл в положение, не долбил, «паровозом» не пытался пустить! - Ну, раз правильный, тогда выпей с нами! Всё-таки насчёт пиздеца я правильно подумал… Мне действительно был пиздец, когда в полдень я проснулся на Серёгиной даче. В изголовье лежала моя оперская «ксива» и стояла бутылочка пива, заботливо оставленная братками. В комнатах недовольно пыхтел Серёга-2, маскируя следы оргии и выметая гандоны и бычки из-под мебели. - Суки… Какие же суки! – приговаривал он. * * * По прибытии домой дверь открылась без звонка и стука. На пороге стояли папан и маман, у которых я попросил политического убежища на постразводый период. - Явился, кот помойный! – воскликнула маман, созерцая пару засосов на шее блудного сына и красные, как у бегемота, маскирующегося в помидорах, глаза. - Водка. Два литра. И пива литров много… - со знанием дела констатировал папан, не так давно ушедший из большого литропола по причине посаженной печени. Он старался не смотреть на краешек женских трусов, нахально выглядывающий из кармана джинсовки отпрыска. - Пьянству – бой! – веско сообщил я. И рухнул. Про секс с негритянками. - Даааааааааааааа… - протянул Колян, пытаясь умучить вилкой одинокий скользкий маринованный маслёнок на тарелке. – Куда, бля??? – грибочек, решив избежать смерти храбрых, выскользнул из-под вилки и попал прямо в лоб ожидающему подачки коту. Кот испуганно взмявкнул, шарахнулся вбок, а потом, успокоившись, подошёл и понюхал объект. Убедившись, что гриб не представляет никакой пользы для кошачьего организма, обиженно поднял хвост и с видом оскорблённой добродетели удалился из кухни. - Ну, мы собрались здесь затем, чтоб выпить, дык выпьем же за то, зачем мы здесь собрались! – провозгласил я избитый тост, поднял рюмку и чокнулся с Коляном, выплеснул в себя содержимое тары и закусил тончайшим лепестком сала с отчётливыми культурными слоями мяса и лёгкими, почти пастельными оттенками чеснока в аромате.[next] Колян также проинвестировал в организм жидкость, злобно глянув на валяющийся на полу грибочек, и обречённо захрустел зелёным луком, после чего кивнул на сладко почивающего на столе Серёгу: - Чё делать бум? - Именинник он сегодня, надо ему устроить праздник, ликование и фестиваль жизни! – толкнул я тему. Виновник торжества индифферентно почивал левой частью морды лица в крабовом салате, и листик петрушки в такт дыханию нежно щекотал ему нос. - Серёг, скажи, вот что тебе нужно от жизни? – взял быка за рога Колян, взболтав друга и собутыльника. Друг и собутыльник открыл один глаз и довольно внятно сообщил нам: - Бабу! Мы охуели. С нашей точки зрения закадыка уже находился в той кондиции, которую знающие люди называют «в говно». - Ничего, хуй - не балерина, в сорок лет на пенсию не уходит! – оптимистично заявил я. - А какую тебе бабу-то? – продолжал упорствовать Колян. - Негритянку, бля!- конкретизировал желание именинник. Мы снова охуели. Москва – это, блядь, не Нью-Йорк, тут негров количество ограниченное. Но тут Коляну попался номер одной из «жёлтых» газетёнок, а в нём – раздел «Объявления». «Студентки. Все районы. С нами не соскучитесь! Телефон…» призывала одна объява. «Дамы постбальзаковского возраста, Телефон…» - соблазняло поклонников жанра «матюр» в сексе другое объявление. «Школьницы. Могут всё!» - игриво подводило под статью Уголовного кодекса третье. Ага, вот оно! - «Негритянки, мулатки. Телефон…» - озвучил я соблазнительные строчки. Колян решительно набрал номер на мобиле: - Алё! Нам бы тёлку на дом. Что? Гёрл, блядь! Ты чего, пизда тупая, не понимаешь? Мучачу, нахуй! Сеньориту негру, ёпта! Ферштеен? Компрене ву? – пытался навести мосты общения Колян на всех языках. – Адрес? Пиши! – он продиктовал Серёгин адрес и нажал клавишу отбоя. – Фффффффух… Через час будут! Пылкий герой-любовник в это время очнулся и кухонным полотенцем вытирал в лица макияж в виде рисовых зёрен, майонеза, и крабовых палочек, сделанных совсем не из ракообразных. Примерно через час с небольшим раздался звонок. Мы с Коляном поплелись открывать дверь. На пороге перед нами предстал темный, как ночь в верховьях Замбези дядя двух метров роста, на лице которого было столько доброты и радости от встречи, что я чуть было не испортил воздух, но вспомнил дурацкие строчки: «Сижу я в окопе, И пукнуть нельзя, Услышат фашисты – Погибнут друзья» - Хелоу! – расплылся я в радушной улыбке. – Прайс? (Привет! Цена?) - Сри хандридс. Бакс. Он кэш. – прорычал представитель высших приматов. (Триста баксов. Налом.) - Соу чип? - попытался поёрничать я. - Так дёшево? Самец гориллы сарказма не ощутил. Он мощными лапами выдвинул перед собой двух самочек. При их виде всё добро, употреблённое организмом, настоятельно попросилось погулять. У обеих были приплюснутые носы с широкими ноздрями, огромные губы, отвислые груди и невъебенных размеров задницы. Я глянул на Коляна. Он вздохнул, отсчитал три сотенных бумажки с портретом американского президента, протянул вышибале и втащил в квартиру ближайшую к нему негру, на лицо чуть менее страховидную, чем её товарка. - Бай! - Бай! Я захлопнул дверь и провёл чаровницу на кухню. Серёга к этому времени уже счистил образцы кулинарного творчества с ебальца и воззрился на экзотику. - Ну, вот, именинник! Подарунчик тебе, правда, без упаковки! Серёга плеснул водки в четыре рюмахи. - Ну, за знакомство! - Но, но, - залепетала негра, но Серёга был неумолим. Негра нерешительно понюхала рюмку, но потом хлобыстнула жидкость и закашлялась. Добрый Колян гулко треснул ей ладонью по спине. - Вот… - протянул Серёга. – А теперь закуси, на тебе бананчик! - Как раз ваша закусь! – подъебнул Колян. Серёга немедленно налил ещё. - Ну, за дружбу! - Фор френдшип! - перевёл я. За двадцать минут Серёга буквально влил в негру не менее ста пятидесяти граммов водки, и вырубился, снова совершив мягкую посадку лицом в салат. - Блядь, - грустно ругнулся Колян, взглянув на друга. - Не пропадать же добру! Он взял негру за руку и потащил её в ванную, забыв закрыть дверь. Там началось некое действо, именуемое совокуплением, причём мне в зеркале напротив, словно в кинотеатре фильмов ХХХ, было прекрасно видно всё действо – Колян со всем расистским усердием ку-клукс-клановца засаживал негре, в кадре мелькала его волосатая жопа, совершающая ебательные фрикции, и не менее волосатые тестикулы яростно молотили африканку по обширному заду. Колян закончил, сдёрнул презик, непринуждённо вытер хуй Серёгиным полотенцем и вернулся на кухню. - Будешь? - кивнул он на негру. Вместо ответа я налил водки. Ебать ЭТО решительно не хотелось. Услышав плеск живительной влаги, очнулся из небытия Серёга и немедленно потянулся к рюмахе. - Тормози, - осадил его Колян. – Рождённый пить – ебать не может! Серёга махнул рукой и протянул рюмку негре: - Ну, пошли! Натренированная нами негра лихо осушила рюмку и захрустела солёным огурчиком. - Во-во, так и надо, наш человек! - обрадовался Колян. Я мотнул ему головой, приглашая покурить. Мы вышли на балкон. - Блядь! – обозначил Колян возникшее препятствие. – В тумбочку въебался! – пояснил он, потирая ушибленную ногу. Мы закурили. На тёмном ночном небе плыли облака, и серп луны, как нам показалось, издевательски щерил лыбу с высоты. Пахло ночной тишиной, сиренью и кошками. - Ик! – глубокомысленно икнул Колян. - Ик! – согласился с ним я. Молча докурили, щёлкнули окурки в пространство (кажется, я в кого-то даже попал, поскольку раздался невнятный мат в кустах), и вернулись на кухню. Чего-то там не хватало. Произведя инвентаризацию мы обнаружили, что не хватает: 1. Самого Серёги; 2. Негры; 3. Бутылки водки и двух рюмок. - Ффух… - облегчённо вздохнул Колян. – Дело, кажется, пошло! Из-за стенки был слышен бубнёж Серёги. Я осторожно подкрался к двери и глянул в щёлку. Серёга пил водку с негрой и, шмыгая носом, плакался ей про суку - бывшую жену, про загубленную в органах госбезопасности молодость, про неустроенность в жизни, про сволочей-начальничков и про подлецов и подонков друзей. Негра ни хуя не понимала, но из вежливости согласно кивала головой, периодически икая. - Ну, чё он там? – не без интереса осведомился Колян. - Тьфу, блядь… Не ебёт он её! Пиздун-задушевник, ёпта! – в сердцах выругался я. Любопытный Колян прокрался к двери и тоже глянул в щёлку, а потом замахал мне рукой. Я подошёл к двери и тоже глянул. Негра лежала на боку, оттопырив внушительные булки, посеребрённые лунным светом, а Серёга мирно посапывал на одной её сиське, уютно прикрывшись другой. Его «юный падаван», торчащий из расстёгнутой ширинки, был безмятежен. Им всем было хорошо… Я вспомнил Довлатова: «Один мой друг ухаживал за женщиной. Женщина была старше и опытнее его. Она была необычайно сексуальна и любвеобильна. Друг мой оказался с этой женщиной в гостях. Причем в огромной генеральской квартире. И ему предложили остаться ночевать. И женщина осталась с ним. Впервые они были наедине. И друг мой от радости напился. Очнулся голый на полу. Женщина презрительно сказала: - Мало того, что он не стоял. Он у тебя даже не лежал. Он валялся». - Ну, чё будем делать? – спросил Колян с ноткой безнадёги в голосе. - Наливай, хуле… - пробормотал я, и достал новую бутылку из холодильника. На встречу с прекрасным Моему другу, Собутыльнику и Соавтору Raincatcher’у ПОСВЯЩАЕТСЯ… Я сидел и пил пиво. С падлой-воблой, если быть точным. С ракообразными, а равно и с фисташками-хуяшками-кириешками не очень. Не по-русски это ни хуя, заявляю как на духу! А тут – берёшь её, падлу, тщательно об стол отмудохаешь, чтобы чистилась лучше; голову в сторону, шкурку – в другую, потроха удалишь, тщательно икорку отсепарировав, рёбрышки – первым делом обсасываешь, смакуешь; спинку, лоснящуюся от жирка - уже потом, когда литраж полторашки ближе к «экватору» подходит. Некоторые эстеты ещё и пузырь на зажигалке жарят, но мне лично он как-то похуй. Только собрался поссать, как в дверь раздался звонок. Я потопал открывать. На пороге стояли унылый Колян и бодрый литр. Поразила меня даже не рожа Коляна, обычно светящаяся жизнерадостностью дауна, которому дали фантик от барбариски, а то, как он был прикинут: строгий чёрный костюм, белая рубашка… Но добил меня галстук-бабочка, смахивающий на горизонтально лежащие песочные часы, делающий Коляна похожим на лауреата нобелевки, трескающего канапе под шампанское «Moёt & Chandon» на приёме у шведского короля.[next] - Деградируешь, Серый… - резюмировал Колян результаты критического осмотра небритого меня и кухни, где газете, постеленной на столе в живописном беспорядке ещё находились зверски расчленённые остатки речной фауны, и сиротливо стояла пустая тара из-под «Очаковского». – Погряз в духовной нищете и бескультурье… - он с неудовольствием глянул в сторону магнитофона, который повизгивал голосом Самойленки: «Ты была одна, в доме тишина, Не работал даже телефон. Мужа не было, не было отца, Потому что все ушли на фронт. Я пришел один, я пришел с войны, Я лишился сил и загнал коня. Поцелуй меня и обними, И не гадай о том, кто я…» Я фалломорфировал. Обычно культурные запросы Коляна ограничивались посещением питейного заведения «Евгения», где он под свою любимую «Долину» в исполнении Мистера Кредо он кушал водочку с эскалопчиком и народный «обливье», а потом, в зависимости от обстоятельств, употребленного литража и физической пропорциональности сил с оппонентом давал или получал пиздюлей. Тут, видимо, был особый случай. Колян периодически огорошивал меня проблемами вроде доставки ему в больницу резиновой половой партнёрши, кастрации его кота, вытаскивания его из богоугодного заведения, именуемого вытрезвителем и тому подобным. Но нынче… - А вам-то сударь, какие печали? – как можно деликатнее осведомился я, заменив высокопарным слогом идиому: «А хуле?» - Дело в том, - начал Колян, поправив «песочные часы» под кадыком. - Что вчера в кабаке… то есть на мероприятии познакомился с дирижёром камерного оркестра, и сегодня, - он сделал многозначительную, достойную аплодисментов Качалова паузу. - Мы с тобой приглашены на камерный концерт! - На сколько камер? – сострив, я попытался разрядить обстановку. Колян не внял юмору правоохранительных органов. - На сборы тебе пятнадцать минут! Жду! – и он решительно кинул жопу в кресло. Я в армейском темпе соскрёб с лица трёхдневную брутальную щетину, и упаковал тушку во фрак… простите, заврался – просто в костюм, не забыв при этом нацепить галстук. Колян, снисходительно оглядев меня, изрёк: - Ты похож на спившегося интеллигента! - На себя посмотри! – огрызнулся я. – Кстати, ты куда Серёгу дел, кореша моего единоутробного? - Этот пид.. нехороший человек, когда я ему звонил, мутный был, шопиздец… Но обещал прибыть всенепременно! Это была святая правда. Наш кореш и собутыльник Серёга-2 был железобетонным малым, и мне даже казалось, что на встречу он прибудет даже будучи хладным трупом в морге с номером, написанным зелёнкой на голени. - Ну, поехали! От места встречи нас ещё подвезти должны! По дороге я представлял себе одухотворённое лицо пианиста, откидывающего с него локон длинных волос и вдохновенно бьющего по клавишам рояля, длинные, нервные пальцы скрипача, скользящие по грифу альта, разговоры: «Ах, милейший Нил Христофорович, сфальшивили вы, батенька, в третьем такте, там до-диез надо было, а вы что?». Но, как говорил классик: «Суха теория, мой друг…» * * * На «пит-стоп» приехали быстро. Там нас уже ожидала группа обычных, в общем-то, парней поголовьем человек в десять, от которой отделился высокий длинноволосый парень лет тридцати с бородкой. Пожимая нам руки, он представился: - Константин! С тыла как нельзя кстати раздался голос: - Что, ссссссссссуки, не ждали? Ик! Несчастье свершилось. Серёга-2 сдержал обещание и прибыл. Выдыхая винные пары, он держался за фонарный столб, на котором, по иронии, как говорится, судьбы, висел листок объявления о кодировании алкоголизма на дому. Произнеся эту пламенную речь, он, пошатываясь, направился к нам. Я ввинтился в самую гущу людей искусства, чтобы пропитаться атмосферой высоких музыкальных сфер, воспарить душой в обществе знатоков квинт и септим. Однако реальность жестоко обманула ожидания: оркестр благоухал водочными выхлопами и луком, плохо заглушаемых «Диролом Уайт Плюс». Я подошёл к концу разговора. - И тут я ей засадил по самое си-бемоль! –закончил один из паганиней. Все заржали. Потом кто-то патлатый обратился ко мне: - А ты играешь? - Нууууууууу, в преф могу.. – несколько растерялся я. - Нет, ты на каких инструментах играешь? Я вспомнил молодость, когда, изгиб гитары жёлтой обнимал нежно, и душевно пел понравившейся девушке: «Воот ты опяаааать сегодня не пришлаааааааааа, А я так ждааааааааааал, надеееееееееялся и веееееерил…», после чего леди, пустив слезу умиления, становились гораздо податливее, и на голубом глазу сообщил: - Допустим, на гитаре! - Не пойдёт.. – скорбно сообщил патлатый. – У нас один ху.. член коллектива, который на трианголо играет, наеб… болеет, короче. - А что это? – окончательно растерялся я. - А это такая металлическая хуйня в виде треугольника, по которой надо «бзынь» делать, - снизошёл до уровня моих музыкальных знаний собеседник. - Не, не смогу! – проблеял я. - Блядь! – выругался оркестрант. – Костян, и кто вместо этого мудака на трензеле лабать будет? - А если я! – выдвинул свою кандидатуру Колян. Константин критически оглядел Коляна, почесал кончик носа, и изрёк: - Ты музыкой занимался вообще-то? - Ээээээээээээ… - замялся Колян. – В школе в хоре пел… - Ладно, - заключил Костян. – Когда я тебе кивать буду, будешь на этой хрени, - он показал металлический треугольник. – «блямс» делать! Но только когда я кивну, понял??? - Время! – высунулся из кабины шофёр микроавтобуса. Все стали грузиться. Мы с Коляном затащили в автобус тело бесчувственного Серёги-2 и, стараясь не кантовать, уложили его на заднее сиденье. Серёга-2 открыл один глаз и очень внятно произнёс: «Не взбалтывать!», после чего снова закрыл око и захрапел. В автобусе знакомство продолжилось, и отношения стали намного теплее, особенно после того, как Колян, как гранату, выхватил из-под пиджака заветный литр. - Ну, за искусство! – голосом Булдакова провозгласил я первый тост. Взиравший на это безобразие Костян погрустнел. - А у нас ещё два ящика пива есть.. Как играть-то будем? - Хуйня, прорвёмся! – беспечно провозгласил мой новый знакомый, назвавшийся Марком. – Не в первой! Мы сдвинули пластиковые стаканчики. * * * По прибытии на место стало ясно, что мы попали в особняк какого-то финансового воротилы, настолько всё было роскошно. Быковатые секьюрити, правда, с большим подозрением смотрели, как мы с Коляном осуществляем вынос Серёгиного тела, но я находчиво отпиздился: - Это солист наш… Из Америки сегодня вернулся, сольный концерт в «Метрополитен-опера» давал! Часовые пояса, знаете… Устал, короче! Творческий же человек! Минотавры озадаченно переглянулись, но пропустили. Нам отвели небольшую комнату, оформленную под старину, идентифицированную Марком как «позднее рококо», и предложили привести в порядок себя и инструменты. На столе как будто специально кто-то поставил ведёрко с шампанским. Колян решительно сорвал фольгу с горлышка и хлопнул пробкой. Пробка вылетела и со снайперской точностью уебала в глаз Марку. - Бляяяяяя! – заорал тот, схватившись за уязвлённое око. Колян, как ни в чём не бывало, отряхнул с костюма брызги, и разлил по бокалам пенящийся напиток. Я ограничился тем, что взял бутылку пива и открыл её об угол стоящего в углу столика. - Ты охуел? – у Костяна от ужаса округлились глаза. – Это же, блядь, ампир! Шампанское оказало на служителей Аполлона странное действие – их лица стали бледны, и они стали напоминать отксеренного во множестве копий графа Дракулу. Рожа Коляна, напротив, по странной прихоти случая, приобрела сочный колер спелого томата. Наконец, нас пригласили в зал. Я срочно протащил Серёгу-2 к заднему ряду расставленных амфитеатром кресел, и замаскировал его гобеленом, на котором были вытканы какие-то пасторальки в виде мелкого рогатого скота, кокетливых пастушек, щекастых пастушков и прочей атрибутики пейзанской жизни. Затем я обосновался рядом. Рядом со мной села парочка в летах: импозантный седой старикашка с лысиной, которая заставляла думать, что он оплатил свой достаток собственным скальпом, и его супруга, несколько помоложе и раза в три превышавшая мужа габаритами, со следами многочисленных подтяжек на лице, которое, как казалось, штукатурила бригада молдаван - настолько вульгарным был макияж. Мадама бросила на меня косой и вроде бы заинтересованный взгляд, и села рядом со мной. Наконец гости расселись. Дождавшись, когда шёпот и скрип кресел притих, Костя повернулся к залу и сообщил: - Шнитке. Концерт для виолончели с оркестром до-диез-мажор. Его заметно качнуло. Он взмахнул палочкой, как Гарри Поттер, и оркестр заиграл. Даже в нетрезвом, мягко говоря, состоянии, ребята играли, на мой взгляд полного профана, довольно прилично. Однако Колян, увлёкшись, делал «блямс» на своём металлопрокате несколько чаще, чем требовалось, потому что Костя пару раз незаметно, но внушительно погрозил ему кулаком. - Какая экспрессия! – взволнованно обратилась к своему старикану моя соседка. – Совершенно новая трактовка произведений Алика! Супруг важно кивнул. Я же с тревогой ощутил, как её рука опустилась ко мне на колено и поступательно продвинулась в область паха. На ум пришло крайне неприятное воспоминание, как наша упившаяся жирная кадровичка на корпоративе пыталась отсосать мне хуй, и меня передёрнуло… Я решительно убрал руку дамы со своего причинного места, тем более что в зале находилось ещё несколько дам, более приемлемых с ебательной точки зрения. В течение концерта я ещё пару раз пресёк её поползновения, в это же время стараясь, чтобы голова Серёги не падала ему на грудь, а также на плечи. Кроме того, после выпитого ощущалась крайняя необходимость облегчить мочевой пузырь, но нассать в вазу явно антикварного вида, стоящую рядом, не позволяла совесть. Кроме того, съеденная перед отъездом вобла, падла, давала о себе знать, и я ощущал острое чувство жажды. Распирая этими двумя противоречивыми желаниями, я внимал божественным звукам музыки. Концерт продолжался часа полтора, и, наконец, Костян, видимо, сжалившись над моим мочевым пузырём, объявил заключительным номером программы увертюру из «Лоэнгрина». Он из последних сил размахивал смычком, вкладывая всю душу в музыку, а когда стихли последние звуки, устало опустил руки и, повесив голову, произнёс: - Пиздец! Все встали, в том числе и я, раздался шквал аплодисментов, за которым никто не услышал громкое «Бум!» - это Серёга, никем более не поддерживаемый, внёс заключительный аккорд в произведение, в ходе которого его голова в силу закона Ньютона вошла в соприкосновение с паркетом. * * * Выскочив на улицу, мы с Коляном, не сговариваясь, заложили крутой вираж, забежали за угол, расстегнули застёжки-«молнии» на брюках, и…. - Искусство, блядь – это сила! – глубокомысленно изрёк Колян, затейливым росчерком завершая свою подпись на стене особняка. Я ничего не сказал, а просто открыл пиво и протянул его Коляну. Бусидо: Путь воина «Три крика различаются так: до, во время и после» Миямото Мусаси - Суки… Какие же суки! – с качаловским трагизмом восклицал Колян, разглядывая свежайший фингал под левым глазом, ласкавший взор всеми оттенками спектра. - Гематома левой глазной орбиты. Инъекция сосудов конъюктивы. Похмельный синдром. – тоном судебно-медицинского эксперта констатировал я и отхлебнул из чашки. Колян застонал, ощупывая «гулю». - Водки ноль-семь. Телятина по-министерски. Оливье. И двести текилы. – безжалостно продолжал я, взирая на страдания друга и предметы его экипировки. - Бляяяяя… - простонал Колян. - О нём, о супостате твоём - неумолимо серил я в душу другана. – Рост сто шестьдесят-пять –сто семьдесят. Правша. Мы сидели у Коляна на кухне и пили. Чай, блядь! Колян пил зеленый, заваренный по фэн-шуй, я – чёрный, заваренный хуй знает как. Заплывшее око Коляна не без иронии разглядывал Колянов кот, так и не простивший ему (Коляну) попытку повторной его (кота) кастрации. - Что делать-то? – жалобно спросил Колян. - Хуй знает. – отрезал я. Вся вышеописанная сцена была последствием милых Коляновых посиделок в кабаке с нежным женским именем «Евгения» в названии, где Колян в очередной раз, что называется, огрёб. А всё из-за того, что Колянова супруга, устроив скандальчик на ровном месте, категорически отказалась исполнить супружеский долг даже на полшишечки, и съебнула к маме. - Серёёёооооог, - просительно проблеял Колян. – Ты же это, карате занимался… И самбо тебя в школе ментов учили… Помог бы, а? «Может, не надо, а?» - заныла перееденная БТРом восемнадцать лет назад нога. «Охх…» - вздохнул травмированный после прыжка с третьего этажа за негодяем позвоночник. «В пизду!» - решительно зачесался шрам от удара кастетом под левым глазом. В дверь позвонили. Я пошёл открывать, оставив Коляна с котом и фингалом. Открыв дверь, я обнаружил там нашего кореша Серёгу-2 с пакетом, из которого соблазнительно торчало бутылочное горлышко и хвост скумбрии холодного копчения. - Бояяяяре, а мы к вам пришли! – пропел Серый. – Чё делали? - Тебя вспоминали.. – мрачно ответил Колян. – И других козлов… Серёга-2 пропустил мимо ушей откровенное хамство, и выставил на стол блеснувший в лучах солнца литр. Потом он подозрительно глянул на содержимое наших чашек и охуел: - Вы, это, чего? Чааааааааай пьёте? - Ага… - Будете? – Серый ловко скрутил пробку с водочной бутылки. - Нет! – решительно сказал я. Колян же энергично замотал головой. - Ну вы, блин, даёте! – с булдаковской хрипотцой прорычал закадыка, наливая себе в чашку содержимое бутылки. – Хуй за мясо уже не считаете! Он залихватски хлобыстнул налитое и стал дербанить тушку скумбрии. - Колян пизды получил… - просветил я друга. – Теперь только чай.. По фэн-шуй, мать его… - Ночной дозор! Всем выйти из сумрака! – продекларировал Серёга-2, и выволок Коляна на солнечный свет из тёмного угла, где жертва половых репрессий пытался скрыть следы позора на лице. - Впечатляет.. –резюмировал результаты созерцания Колянова несчастного еблета Серёга. – И чё решили? Давай спецназ в ружьё подниму, они этот кабак на четыре кости поставят! - Ага.. – поддержал я беседу. – И вертолётную поддержку с воздуха… И тактический ядерный заряд средней мощности… - Не, мужики, я серьёзно! – взмолился Колян. – Хочу боевыми искусствами заняться, махать ногами, как Брюс Ли, на последнем дыхании угандошивать кодляк всяких пидарасов, как Ван Дамм! Серёга-2 посмотрел сперва на него, соображая, потом на меня и, подняв указующий перст к потолку, изрёк, беспесды, гениальную мысль: - Джоник! Джоник – это мой младший брат Евгений. Когда-то, давным-давно, я привёл его в секцию карате тощим подростком, который получал пиздянок от всех, а теперь этот бычара имел какой-то невъебенный дан по айкидо и хуёвую привычку сворачивать старшего брательника в бараний рог при нечастых встречах. Нынче он тренировал группу ребятишек, причём, как последний дурень, безвозмезно, то есть даром. Я полез за мобильником. * * * - Комбан ва! – японисто приветствовал я брательника, войдя в додзё (обычный спортзал, арендуемый у школы) и сняв обувь. Колян и Серёга-2 тоже сняли ботинки. Пахнуло Серегиными несвежими носками. Джоник, облачённый в чёрное кимоно и в чёрные же безразмерные штаны-хакама напоминал готичного хохла. Он тоже поклонился. - Рэй! – скомандовал он. - Оссс! – примерно двенадцать юношей и штук пять девушек, среди которых было три более-менее пригодных для вагинальной пенетрации, сложились в поклоне. Джоник оглядел фигуру Коляна, поморщился. - Данные есть, но староват, однако… - Он будет стараться! – заверил я брата и дал Коляну пакет, в котором принёс своё старое кимоно. Колян поплёлся в раздевалку и вышел оттуда, облачённый в мой слегка драный прикид. Пикантности наряду придавало то, что Колян был сантиметров на двадцать выше меня, и его ноги нелепо торчали из слишком коротких для него штанин. - Хуйня, пойдёт! – дохнув свежачком, заценил Серёга-2 Колянов видок. Джоник погрозил ему кулаком: - В додзё матом не ругаться! Мы с Серёгой угнездили зады на спортивных скамьях. Тренировка началась с разминки. Джоник погонял подопечных вокруг зала, Колян, хоть и отдувался, но держал хвост пистолетом. Потом начались отжимания. - Ичи, ни, сан, си, го, року, - считал Женька. Потом начались ката. Парни и девчата дрыгали ногами во все стороны, пронзительно кричали: «кийаааааааа!». Колян старался вовсю. Получалось несколько вразнобой с остальными, но в целом неплохо. - Ямэ! – гаркнул Евген. Все остановились. - Сегодня мы проходим срыв захвата за воротник. Серж, - обратился братец ко мне. – Тряхнёшь стариной? Я обречённо пошлёпал на татами, то бишь обычные спортивные маты. Женька жестом пригласил невысокого паренька. - Хватай его за воротник! – приказал он. Парень послушно схватил меня за шкварник. Правой рукой я обозначил удар пальцами по глазам, а когда паренёк инстинктивно откинул голову назад и зажмурился, сорвал его кисть со своего воротника, заломил руку, одновременно наметив удар в пах, парень согнулся, и я наметил (клянусь, только обозначил!) удар коленом в голову. - Поняли? – спросил Жека аудиторию. Все закивали. - А теперь разбивайтесь на пары, и отрабатываем! Удары на-ме-ча-ем! Я доходчиво объяснил? Я потащился на скамейку, и стал наблюдать за действом. Коляну достался в партнёры несколько миниатюризированная копия его тёзки Валуева – такой же бритый череп, мощная челюсть и добрый взгляд австралопитека. - Хаджимэ! Мини-Валуев провёл приём. -Ой, бляяяяяяяяяяааааааааа! – Колян, держась одной рукой за тестикулы, а другой – за правый глаз, рухнул на пол. – Ууууууууууууууй! – продолжил он стонать, и выдал окончательное: - Пиздееееееееееец! - Бляаааа… - вырвалось у нас с Серёгой-2. Лежащий Колян признаков жизни не подавал, потом открыл пострадавшее ранее око. - Где я? – пролепетал он. «Валуев» стоял рядом, смущённо опустив голову. - Тебе же, поскрёбыш, сказали – наметить! – прошипел я в адрес парня. – А теперь всё, пиздец, обломился я быть крёстным Коляновых чад! * * * В раздевалке на лавочке лежал Колян и стонал. Лежал он в сугубо гинекологической позе, раздвинув ноги. Его правое яйцо заметно опухло. Правый глаз, очевидно, для симметрии к собрату, стал заплывать. - Резать, не дожидаясь перитонитов! – не в кассу схохмил Серёга-2. Колян из-под фингала метнул в Серёгу взгляд, грозящий полностью аннигилировать его, или, на крайняк, разложить его тушку на аминокислоты. - Колян, ходить сможешь? Колян осторожно встал на ноги, враскоряку проследовал к своим джинсам. - Да вроде могу… Он оделся, подумал, нацепил на нос чёрные очки, и резюмировал: - Я тут по дороге неплохой кабак видел… А это, карате, блядь – ну его! Нахуй! И мы бодрой походкой, придерживая с боков Коляна, шествующего вприсядку, по-крабьи, потопали к новым приключениям. Минет по-семейному Завибрировала мобила. «Братан, эсэмэска пришла!» - раздался брутальный басок «братка». Я глянул на дисплей телефона. Сообщение пришло от Коляна и было очень содержательным. «Mne pizdets!» - гласили буквы. Эта латиница могла означать, как минимум, что у Коляна ушла мобила. Что было максимумом, а тем более максимум максиморум было трудно представить… Тут же выскочило сообщение о прибытии ещё одного «письма щястя»: «Cherez chas na nashem meste». Под «нашим местом» подразумевалась довольно уютная кафешечка, где пиво не разбавляли, её обходила стороной гопота и лица очень кавказских национальностей. В кафе нами вырабатывались стратегические решения, строились планы и пилось пиво, которое без требований доливали после отстоя знакомые барменши. Когда я явился туда, то узрел Коляна, который грустно курил, вертя в руках старенький телефончик «Эрикссон», который у него пиздили раз десять, но он всегда возвращался обратно, в отличие от более дорогих моделей. Его бледное лицо было в тон белой же футболке. Впрочем, футболка была не совсем белой: на её груди в разнообразных позах еблись хрюшки. Я поглядел на свиную камасутру, запомнил на всякий случай пару понравившихся мне поз, и поздоровался с Коляном. - Так какие твои печали, амиго? Колян поднял на меня печальный взгляд голубых глаз: - Погоди, сейчас Серёга приедет, тогда и поговорим. Напротив сидели две девы в минимальных прикидах, судя по говору и кричащему макияжу, как у команчей на тропе войны, прибывшие из Хацепетовки или Конотопа и имеющие планы удачно заарканить лопоушистого москвича в свои сети. Девы бросали томные взгляды, примерно так смотрела моя кошка в период пустовки. Колян вообще не обратил на них внимания, а я молча отправил нахуйпосылающее мыслесообщение, после чего леди утратили к нам интерес. И тут во всей красе появился Серёга-2. Он был облачён в прикид, как нельзя более подходящий для дружеской встречи с друзьями, а именно в черную форму спецназа и разгрузочный жилет с карманами, количество которых стремилось перещеголять знаменитую жилетку Вассермана, причём на спине разгрузки была грозная аббревиатура ведомства, кишащего людьми «с чистыми руками, горячими головами, и холодным сердцем». На пузе у него непринуждённо болтался «Хёклер-Кох», а на голове была шапочка с прорезями для глаз и рта, но у Сереги хватило ума не натягивать её на лицо. Тем не менее барменша стояла с таким лицом, будто у неё именно здесь и сейчас началась диарея. - Брать будем сейчас? – деловито осведомился Серёга, и непринуждённо, одним глотком, выпил все моё пиво и вытер пену с усов. - Да погоди ты! – досадливо отмахнулся Колян. – Тут дело такое… Я её выеб… - Кого? - испугался я. – Ксюшу Собчак? Меня передёрнуло. - Хуже… - мрачно ответил Колян. - Неужели Кабаеву? – ужаснулся я, представив, как разгневанный САМ отдаёт приказ отправить Коляна в сокамерники к Ходорковскому, предварительно поваляв его по татами. - Нет! – огрызнулся Колян, сверля взглядом меня, а окурком – ни в чём не повинную пепельницу. – Жену двоюродного брата я трахнул… - Ну-ка, ну-ка! – заинтересовался Серёга-2, и придвинулся поближе. * * * Настроение было отличным. В морду из открытого окна машины дула струя свежего ветерка, в багажнике бутылки звякали друг об друга и об кастрюлю с шашлыком. Колян вёл свою машину, а на заднем сиденье расположились его брательник Андрюха с супругой Леной. Лена без перерыва песдела, заглушаемая звуками «Радио Максимум», а флегматичный Андрюха мирно посапывал, уже успев принять на грудь. Лена была невысока, худа и с сиськами номер ноль. Это, как знал Колян по опыту, могло означать только две вещи: или дама с такой конституцией полностью фригидна, или, наоборот, злоебуча. В зеркало заднего вида Колян видел её глаза голодной самки, и остановился на втором варианте. Но тогда он не придал этому значения. А пока настроение, как и сказано, было просто замечательным, душа ликовала от будущего единения с природой. Трасса была свободна, солнечный диск медленно полз по голубому, без малейших признаков облаков, небосводу, ветерок ласково трепал шаловливыми ручками листву, и даже продавцы полосатых палочек, периодически попадавшиеся на пути следования, были настроены благодушно и незлобиво. Наконец вожделенный подмосковный водоём, где слегка покачивается рогоз, именуемый людьми несведущими камышом, призывно квакают лягушки, повинуясь инстинкту размножения, да нет-нет и плеснёт рыба. Пока Колян запаливал угли в мангале, отмахиваясь от лезущего в глаза дыма, Лена споро нанизала куски мяса на шампуры, а Андрюха приговорил половину ящика пива и временно ушёл в астрал. Тем не менее, когда мясо на углях стало аппетитно шкворчать, а ноздри щекотать божественный, ни с чем не сравнимый аромат, он временно воскрес из мёртвых и достал из водоёма пакет с водкой. - Мы собрались здесь затем, чтоб выпить, так выпьем же за то, зачем мы здесь собрались! – провозгласил он первый тост и опрокинул в рот стаканчик ещё слегка тепловатой жидкости. - Мне нельзя... – проинформировал Колян.- Я ж за рулём! - Мы все за рулём! Причём за одним, гы-гы-гы! А ты пивка, пивка! – посоветовал брательник. – Пока сидим – всё выветрится. Колян, скрепя сердце, открыл бутылку чешского пива с симпатичной девицей на этикетке и ласкающей взгляд русского человека надписью «Целка»… * * * - Это ты зря… - протянул я задумчиво, закинув несколько кристалликов соли в бокал с пивом. Пошла реакция, и пузырьки стали бодро отделяться от дна и стремиться вверх, образуя густую шевелюру пены. - У операторов машинного доения хронические риниты и тонзиллиты – явление редкое, перегар чуют за несколько кабельтовых! Колян зыркнул на меня недобро. - Не перебивай, ёбана! – ткнул мне локтем в бочину Серёга-2. – Чую, дело идёт к… * * * …Андрюха «догнался»… Употребив в одну фотографию бутылку, он повалился на заднем сиденье автомобиля Коляна, и захрапел, прикрыв лицо футболкой, игнорируя залихватские мелодии уже «Радио Шансона». Колян тоже вытянулся на полотенце, подставив тушку ультрафиолету. * * * - А-а-а, бля! – злопамятный Серёга-2 вспомнил, как давным-давно, века и даже эоны назад, Колян на Пироговском водохранилище прилепил к его могучей груди несколько бумажных полосок, в совокупности составлявших сакральное слово «ХУЙ», и этот самый «ХУЙ», белым выделявшийся на обгоревшей груди, изрядно веселил пляж. Теперь настала моя очередь дать закадыке под рёбра, при этом я чувствительно уебался локтём во что-то твёрдое, находящееся в одном из карманов Серёгиной разгрузки. Колян продолжал. * * * - А я буду загорать топлесс! – объявила Лена. Колян учил в школе французский, поэтому не обратил внимания на этот намёк. Лена сняла символический (чего прикрывать-то) верх купальника, и выставила торчащие на плоской груди, как антенны, соски в небосвод. Солнце пригревало, и Колян задремал. Внезапно он ощутил, что плавки его медленно сдвигаются с «ватерлинии», а потом почувствовал, что горячие губы обхватили головку его члена, а шаловливый язычок стал нежно щекотать уздечку. Он открыл глаза. Лена, забыв о существовании мужа, со старанием строчила ему минет. - Ты, это, чт-о-о? – захрипел Колян, но срамной уд уже находился в возбуждённом состоянии, а, как известно, редкому мужчине хватает крови на обе собственных головы… Почувствовав, что главный орган Коляна достиг расчётных параметров, она шустро скинула плавки, и насадила себя на колянов хуй, и началась скачка. Потом она слезла с Коляна, встала на четыре кости и попросила: - Возьми меня так.. По-собакиному! Колян, которому всепобеждающее либидо окончательно ампутировало остатки разума, пристроился к ней сзади. Лена активно подмахивала тощим задком. Из динамиков магнитолы заливался «соловьём российским славным птахом» любимец стареющих женщин сладкий бородатенький пупсик Стасик Михайлов: «Все для тебя - рассветы и туманы Для тебя - моря и океаны Для тебя - цветочные поляны Для тебя Лишь для тебя горят на небе звезды Для тебя безумный мир наш создан Для тебя живу и я под Солнцем Для тебя!» И уже вот-вот должен был наступить момент полного «слияния Инь и Ян», когда над головами раздался голос Андрюхи: - А что вы т-тут д-делаете? Колян быстро достал хуй из Лениной щели, и стал наощупь искать плавки в траве. Лена закрыла лицо руками, но было уже поздно – ей прилетело в ухо, и она распласталась на одеяле, бесстыдно раздвинув ноги. В руках у Андрюхи был солидный дрын, и этим дрыном, судя по всем признакам, он собирался сурово, и, скорее всего, больно отпиздить Коляна. Видимо, Колян осознал весь ужас положения, и, как был, сто стоящим хуем, голый, бросился наутёк. Разъярённый Андрюха, размахивая орудием, кинулся за ним… * * * Я содрогнулся, представив себе эту картину. Давно, ещё в голоштанном детстве, вдали от цивилизации я так уёбывал от расшалившегося телёнка, а папа-подонок, дико хохотал, глядя, как отпрыск зигзагами сваливает от некрупного, но уже рогатого скота. * * * Кончилось тем, что Андрюха, отогнав Коляна от водной среды, где он должен был найти спасение, загнал его, как неандерталец мамонта в яму, в густые крапивные заросли, куда сам не сунулся, опасаясь мести со стороны жгучего растения. Коляну же пришлось плохо: «До сих пор жопа чешется… И залупу ещё обжёг сильно, блядь…». Потом, отчаявшись выманить Коляна из засады, он схватил его одежду в охапку, и кинул далеко в центр водоёма. Потом оделся сам, заставил одеться держащуюся за ухо супругу, и свалил с места корриды. * * * Мы с Серегой заржали. - Подонки.. Какие же подонки! – злобно прошипел Колян. - А чего потом-то? - А потом заебался за одеждой нырять, а там в карманах ещё документы на машину, ключи от неё же, права и мобила… - продолжал плакаться Колян. – Да ещё менты на пути доебались, запах учуяли – на десятку косарей налетел, блядь… И Андрюха теперь убьёт… - Ничего! - бодро сказал Серёга, хлопнув Коляна по плечу. – Мы за тебя постоим! Я хотел было напомнить ему про бригаду спецназа и вертолётную поддержку и уже открыл было рот, но раздумал, и захлопнул пасть, тем более, что приспичило, ибо четыре кружки пива давали о себе знать. Короткими перебежками я проследовал в сортир, а когда вернулся, то увидел между столиков тело. Тело лежало, не подавая признаков жизни. Я схватился за голову: - Серёга, ты охуел? Это же сто пятая! Зачем ты Андрюху уконтрапупил? Серый ухмыльнулся: - Да какой, в пизду, Андрюха?! Это «бычара» зашёл, нас не видел, стал пальцы гнуть да девчатам, - он кивнул на барменш. – на «крышу» намекать, я его электричестком и успокоил… - он достал из кармана своей «вассермановской жилетки» шокер. – Не ссы, минут через пять очухается! Мы втроём вынесли бесчувственную тушу «быка» на улицу. В это время запищал телефон Коляна, уведомляя о прибытии очередной СМС. - Андрюха скинул! – оповестил нас Колян, и дрожащими пальцами нажал на кнопку. Сообщение гласило: «Колян, давай мириться! Ленку-блядину выгнал нахуй. Твой брат». - Д-девчата, д-дайте-ка мне б-бутылочку водки! – слегка заикаясь, попросил Колян. Имидж - ничто! Литр издал предсмертное бульканье и грустно закончился, но тут же в действие вступил второй. Мы с Серёгой и Коляном сидели в Коляновой же мастерской, где он чинил мой компьютер. Собственно, починка оного и обмывалась. Мастерская, расположенная в подвальном помещении была уютной – с канализационных труб не капало, серые хвостатые обитатели помоек и подвалов не появлялись, и было довольно чисто, правда, все столы и полки были завалены системными блоками, платами, осциллографами и ещё всякой хуйнёй, внушавшей благоговейный трепет человеку непосвящённому. В соседней комнате бодро жужжали рассерженными шмелями машинки и стрекотали кузнечиками ножницы в руках других арендаторов – парикмахеров: хохлушки-хохотушки Марьяны и Джаника – существа непонятной национальности и половой принадлежности, поскольку его замашки явно намекали на то, что он является представителем «светло-синей» субкультуры, а его причёска разных колеров и оттенков – на общую ебанутость. - Постричься, что ли? – выдал рацуху Серёга-2, отправив в рот очередную рюмку и закусив корнишончиком. – Тебе, майор, тоже не мешало бы! Вот на хуя ты «хвост» отрастил, а? Не по уставу ни грамма! Ты же старший офицер!– и он чувствительно дёрнул меня за этот самый «хвост», перехваченный медицинской резинкой. - А тебе не похуй? – злобно огрызнулся я. – Опера форму не носят, и уголовный розыск – не строевое, а оперативное подразделение! Хорош я буду, когда жулик, на моё ебальце глянувши, сразу смекнёт, что у него «контора на хвосте»! А так – ну, спившийся интеллигент, на лбу «ноль-два» не написано! - А я вот подстригусь! А ты мне не друг, что ли? - Таких друзей – за хуй, и в музей! – потирая затылок, проворчал я. - Тогда ещё и покрашусь, во! – Серёга-2 сегодня явно пёр креативом. – Под блондина, бля! - Скажи, а у чекистов есть спецдурдома, для спятивших Дзержинских и Берий? – ядовито поинтересовался я, ибо нехуй людей за волосы дёргать. - Колян, - попробовал поискать поддержку Серёга-2 у третьего члена триумвирата. - А чё? – Колян был благодушен. – Постригись! Кстати, и тебе советую, - кивнул он в мою сторону. – Только Джаника предупрежу! – он покинул свою вотчину и направился в цирюльню. Оттуда зашелестел его шепоток, что, мол, господа офицеры изъявили желание подстричься, но приставать к ним с грязными предложениями – дело абсолютно гиблое и даже опасное, ибо оба – гомофобы, и могут отвесить реальных пиздянок. - Заходите! – пригласил нас Колян. Серёга-2 кинул жопу в кресло возле Джаника, я, покумекав, всё же решил на всякий случай не бросать закадыку, и присел в кресло Марьяны, отпустив ей галантный комплимент. Марьяна стала нарезать круги вокруг моей тушки, порхая ножницами, и ненавязчиво касалась меня животом и замечательным третьим номером сисек, явно намекая на более интимное продолжение, от чего в голову полезли эротические мысли и в штанах самопроизвольно встал хуй. Джаник занимался Серегой-2, мазал ему голову какой-то хуйнёй и даже поебенью, потом надел ему на башку кокетливый берет с рюшечками. Я хрюкнул так, что Марьяшка чуть не оттяпала мне ножницами половину уха. Наконец застрочила машинка, Марьяна внесла последние штрихи в композицию, придирчивым взглядом оглядела меня со всех сторон, и сняла с меня покрывало. Я приоткрыл глаза. Из зеркала на меня смотрело лопоухое лысоватое еблище, присмотревшись к которому, я узнал сам себя. - Благодарю, свет очей! – раскланялся я и тут же внёс пиздецки конструктивное предложение: - Керида миа, а пошли водку пить? Марьяшка для приличия поотнекивалась, но проследовала за мной в офис Коляна. Колян сидел грустный и меланхолично выкладывал на столе слово «ХУЙ» из резисторов . - Ну, теперь на человека стал похож! – оценил он работу моей имиджмейкерши. – Давайте выпьем! - Чтоб ты, проклятая, озером стала, а я мимо тебя на работу ходил! – толкнул я тост. Мы дёрнули. От рюмки к рюмке Марьяна становилась всё податливей, глупо хихикала, и кокетливо тёрлась об моё плечо, когда моя рука ползла всё выше и выше по её бедру. Дело явно шло к ебле, эрекция нарастала, но тут зашёл Серёга… Увидев его, я охуел. Колян даже негромко пукнул. Короткий ёжик волос на голове имел восхитительный жёлто-оранжевый колер, достойный кисти Куинджи, и особенно контрастировал со смоляной эспаньолкой. - Ну, кааааааак? – зашерился Серёга. - Киркоров! – выдохнул Колян, вспомнив, что такую причёску носил «зайка моя». - Уёбище… - простонал я. – Тебя опидарасили? Я собрался было пойти отпиздить Джаника, но хитрожопый цирюльник вовремя съебал и заперся в туалете. Половой жизни тоже не хотелось, при взгляде на Серого по спине шустро бегали мурашки размером с некрупного таракана. - Имидж – ничто, жажда – всё! – выдохнул Колян популярный рекламный слоган и налил. * * * - Серый, мне хуёво… - простонал на следующий день мой мобильник голосом Серёги. - Не телефонный разговор… Ща приеду. Когда на звонок я открыл дверь, на пороге оказался колобок с блестящим черепом, который странно напоминал Серёгу. - Что стряслось? - Генерал наш сегодня визжал, как с хуя сорвался, когда увидел… Причём визжал на всё управление… Короче, лишил меня квартальной премии, и отпуск перенёс на хуйзнаеткогда… Пришлось вот… - Серёга погладил глянцево блестящий голый череп. - Всё-таки тебя отпидорасили… - я вздохнул – Имидж – ничто! - Жажда – всё! – подхватил Серёга и достал из кармана ноль-семь. Пираньи - Заебись! – булькнул пивом Колян. - Даааа… Релакс, бля! - поддакнул я ему. Мы сидели у Коляна на его диване и внимали «The Wall», поглощая продукт брожения под коляновские фирменные домашние сухарики, натёртые в меру чесночком и посоленные. - Фэн-шуй! - заключил Колян, оглядев комнату и проверив, правильно ли расположены фикус, кактусы и бонсай. – Но блядь, чего-то не хватает! Живности бы какой, а? Из живности у Коляна были лишь тараканы (на кухне) и кот (везде). Правда, последний, узрев, как Колян набирает номер ветеринарной лечебницы, после того, как после тысяча первого китайского предупреждения всё-таки нассал ему в тапки, и врубившись, что третьей попытки кастрации ему не миновать, решил умереть мужчиной и сиганул в форточку с пятого этажа. Колян тогда очень огорчился, но, выглянув в окно, трупа несчастного и гордого животного не обнаружил, из чего заключил, что котяра выжил. (И вправду, через неделю кот, отощавший, ободранный, но наебавшийся сам вернулся домой и первым делом бросился к своей пустующей миске, голодно и недовольно взмявкивая, так что не волнуйтесь!). Правда, из живности ещё были родители Коляна, которые съебали на дачу, но чтобы отпрыску жизнь мёдом не казалась, оставили в «нагрузку» дальних, шопиздец, родственников из Сызрани или Конотопа, уж не упомню, в количестве трёх человек – супругов с трёхлетним спиногрызом. Обосновавшись, семейка моментально опустошила холодильник, а супруг вдобавок выжрал все запасы наливок и самогона Колянова отца, а спиногрыз ухитрился кокнуть окно на кухне и колянову любимую пивную кружку, коей, собственно, он и разъебал оба стекла. Колян начал тихо звереть, и, дабы не устроить холокост родне, пригласил меня для светской беседы о фэн-шуй, трактатах Чжан Бодуаня, стойко ассоциировавшегося у меня с исконно русским понятием «бодун», и прочих приятных вещах. - Ещё одного кота? – наступил я на больную колянову мозоль. - Неееееее! Рыбок хочу завести! - Во-во, пираний! – пиво легло «не жизель», поэтому я был ядовит и саркастичен. Я уже представил, как Колян кровожадно скармливает ихтиохищникам доставших его гостей, и мило улыбнулся. - К хуям пираний твоих! – решительно рявкнул Колян. - Де-ко-ра-тив-ных! Золотых, ёбана! Я пожал плечами. Весь мой опыт аквариумистики заключался в том, что один из коллег принёс на работу аквариум, который я населил всякой водной флорой и фауной, кормил и убирал за ними срач, а придя как-то на работу, обнаружил, что наебенившиеся коллеги пытались варить в аквариуме уху кипятильником, суки… - Едем! Тем более, что воду я уже отстаиваю неделю!– решительно бросил Колян. Я поплёлся за ним, дабы избежать надоедливого пацана, достававшего вопросами типа: «Дядя, а почему у тебя такие большие усы?», «Дядя, ну покажи пистолет, а?» * * * До зоомагазина путь был пройден довольно быстро, за два-три ишачьих перехода (между пивными ларьками). В конце вояжа нас ждал зоомагазин, слегка пованивающий хомяками, мотылём и опарышами. В огромных аквариумах резвились шустрые гуппи, деловито подчищали дно хлопотливые сомики и лениво парили похуистичные вуалехвосты. - Чего изволите? – приказчик, то бишь продавец, был сама любезность. - Дык нам, это… - засуетился Колян. – Пираний, вот! - А вот, пожалуйста! – продавец привёл нас к одной из ёмкостей, в которой находились страховидные уёбища, даже по виду хищные. – Для вас – штука сто! Сколько нужно? - Хм… - закашлялся Колян предъявленным прайсом. – Ну, штуки три тогда…. Помимо адских рыбок, Колян прикупил всякой хуйни типа донного фильтра, нагревателя и пр. Вершиной его, блядь, шопинга стал аквариум литров на двести, который он поручил переть мне. Счастливый Колян нёс из магазина банку с этими… бррррррррр! и прочую хрень, а я, пыхтя и потея, пёр аквариум. Пот водопадом струился по спине, пиздецки хотелось пива и не хотелось жить. - Тяжело? – заботливо поинтересовался Колян. - Да, бля! – зло зыркнул я на него из аквариумных глубин. – Вечно за тебя страдаю, Кусто хуев! Этот бодрый щуплый старикашка уже, кажись, и жабры отрастил, чтобы с милыми его сердцу рыбками общаться, а я-то за что страдаю? - Ничего, скоро придём! – утешил меня добрый Колян. – вот тебе пиво, попей! – он сунул мне в пасть пивное горлышко. – Бля, да не всё же заглатывай! – не вовремя спохватился он, когда я одним махом восполнил вводно-солевой баланс организма, оставив Коляну пустую тару. Мы спустились в подземный переход. Я нёс аквариум на голове, сунув её внутрь (ну, заебался!) и держа будущий пираний дом за края. Слегка пошатывало. То ли от усталости, то ли от выпитого пива. Внутри было тоскливо и одиноко. Некое оживление внесла безвестная старушка, бодро семенящая по переходу с забытой нынче сумкой в сеточку – «авоськой», которую советский народ нежно звал «нифигаськой»: - Ты чё удумал, гад! – набросилась на меня бабка, которой привиделось покушение на её честь девичью в моих маневрах, и она что было силы охуячила меня авоськой, как ей казалось, по голове. Банка томатной пасты, находящаяся в ней (авоське), треснула об угол аквариума. Потекла красная субстанция, а я упал на колени. - Ой, убила! – взвизгнула старушенция и съебала, испуганно оглядываясь. Я слегка очухался от удара, с тоской поглядел на свои светло-бежевые брюки, заляпанные кровавого цвета пятнами, и грустно констатировал: - Блядь… До первого мента… - Хуйня, прорвёмся! – подбодрил оставшийся невредимым Колян. * * * - Ффух, наливай! – Колян водрузил аквариум на журнальный столик, и присобачил к нему всякие прибамбасы, и насыпал грунт. – Мудак, не водку наливай, а воду! Вода – пираньям, водка – нам, не перепутай! Забулькала вода из баклаг, вздымая со дна грунт. - Коля, блядь! – зарычал я. – Ты бы осторожно, ёбана! По руке, не спеша, иди лучше водку разливать! Наконец все двести литров заполнили объём аквариума, и Колян торжественно выплеснул пираний в воду, а водку – в горло. Я тоже тяпнул рюмашку. Пираньи довольно вяло осваивали новое ПМЖ. Водка тоже. Колян кинул им куриную ногу, и началось пиршество. Милашки рвали мясо, как будто их неделю не кормили. Созерцать то явился и спиногрыз с горшком, поставил его напротив аквариума, спустил колготки, и стал тужиться. Он кряхтел и подпёрдывал – видно, Коляновы продукты не пошли впрок. Запахло сероводородом. - Тьфу, выбрал же место! – сплюнул Колян и мы пошли покурить на балкон. «Бухххххххххххххх!» - раздался звук из комнаты. Я, стоявший ближе к балконной двери, бросился туда. На полу была лужа в количестве двухсот, как сказано выше, литров, в которой плескались свирепые хищницы. На волнах покачивался горшок с отложенной спиногрызом «личинкой», свёрнутой аккуратной колбаской. Самого виновника не было видно. - Бля… - сказал Колян. - Бля... – эхом отозвался я. (В последствии выяснилось, что спиногрыз закончил процесс дефекации, однако, когда он попытался встать с горшка, выяснилось, что его жопа намертво присосалась к «ночной вазе». Он попытался встать – не получилось, ещё раз – тот же эффект, горшок явно сроднился с ним, вообразив себя сиамским близнецом. Тогда сообразительный молодой человек схватился за ножку журнального столика с аквариумом… Последствия были у нас перед глазами…) - Пиздец… - выдал ещё более глубокую мысль Колян, осторожно отловив банкой трепыхающихся рыбок. И потопал за вёдрами. * * * - А, хуй с ним! – когда мы убрали всю воду, Колян уже смирился с потерей, и наливал мне очередную рюмку. – Продам пираний к хуям! Или утоплю! И без фэн-шуй обойдусь! - Они не утонут.. – глядя в потолок, меланхолично прошептал я. – Они в воде живут… В прихожей прозвенел звонок. Колян потопал открывать. В дверях стоял наш закадыка Серёга-два с… правильно, почти таким же аквариумом в руках и улыбался: - Вот, Колян, держи! На балконе у себя нашёл! © Штурм |